– Лапуль, ну где ты летаешь? – вновь отвлек он меня, скользя ладонями выше и обхватывая меня за расплывшуюся талию.
Осман оказался прямо между моих ног, соприкасаясь своей влажной кожей с моей.
– Осман, ты больше не считаешь меня привлекательной? – невольно вырвалось из меня.
– Что? – в полнейшем шоке уставился на меня муж. – Ты о чем вообще?!
Осман нахмурился и усилил свою хватку, находясь в полном недоумении от моих слов.
– Ты даже не целуешь меня. Не говоря о чем-то большем, вполне естественно, что я пришла к выводу о своей непривлекательности для тебя, – пытаясь звучать хладнокровно, сказала я.
– Да ты издеваешься надо мной! – вдруг разрывая наш контакт и отталкиваясь от бортика бассейна, отплыл он от меня, полный негодования. – Ты поставила условие, Ксюша! Сама заявила, что не будешь спать со мной! А теперь заявляешь, что я потерял интерес?! – прорычал он, порывисто выходя из бассейна и нависая надо мной.
– Мало ли что я сказала! Мне нужно внимание! – возмутилась я, уже не в силах остановиться. – Ты даже не смотришь на меня! Я уж не говорю о чем-то большем! Конечно, я же теперь бочонок, – шмыгнула я обиженно носом.
– Господи, Ксюша! Ну что за глупости?! – схватив за плечи, он аккуратно поставил меня на ноги, разворачивая к себе лицом. – Ты действительно веришь в эту чушь? По-твоему, я такой поверхностный?!
– Ты мужчина, – заявила я, смотря на пульсирующую вену на его шее, смотреть в его лицо мне было слишком стыдно.
Как я могла высказать ему все гложущие меня сомнения? Показать себя такой слабой и беспомощной?!
– Вот именно, Ксюша, я мужчина! И я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не перейти черту! Ты сама поставила условие, и, как бы трудно мне ни было, я пытаюсь придерживаться его. Я человек слова! Если я сказал…
Не дав ему договорить, я схватила его за голову и, наклонив к себе, заткнула его рот поцелуем. Я не хотела больше говорить. Я хотела чувствовать.
Желание. Любовь. Страсть.
Всё то, что только он мог мне дать. Пусть я буду слабой и безвольной. Главное, что рядом со мной будет тот, кого выбрало мое сердце. Поздно сетовать на судьбу и пытаться выжечь эти чувства из своей груди.
Осман
Я был настолько шокирован словами и напором Ксюши, что не сразу ответил на поцелуй. Я замер, оглушенный тем, что она поцеловала меня. Сама взяла и поцеловала! Девушка, которая еще недавно заявляла, что не подпустит меня больше к себе, что я недостоин…
Что изменилось? Неужели она простила меня? Смогла забыть мою жестокость?
Тысяча мыслей проносилась в моей голове, пока нежные губки жены со всевозрастающей страстью впивались в мои. Поцелуй был настолько жадным и отчаянным, что я глухо застонал, отвечая на него и крепче прижимая к себе свою лапу.
Хотелось влиться в нее, стать ее частью и никогда больше не отпускать от себя.
Зарылся пальцами в ее мокрые после бассейна волосы и наклонил голову так, чтобы было удобнее углубить поцелуй, и пил ее вздохи, наслаждаясь каждым ответным стоном. Отзывчивость Ксюши всегда срывала мне голову.
Хотелось отнести ее в спальню и любить на нашей кровати, но я понимал, что не дойду. Мне просто не хватит сил и терпения. Я и так слишком долго сдерживался, связывал себе руки, чтобы не переступать черту дозволенного, и сейчас, когда мне дали зеленый свет, весь самоконтроль полетел к черту.
Потащил жену на широкий диван, продолжая целовать по пути.
– Осман, – стонала она мое имя в перерывах между вздохами и нашими безумными поцелуями.
И это настолько сильно меня заводило, что я тупо боялся опозориться. Градус желания и похоти зашкаливал настолько, что я готов был кончить от одного своего имени на ее устах.
Почти пять месяцев воздержания. Неудивительно, что я чувствовал себя как подросток, впервые дошедший до третьей базы.
С трудом оторвался от Ксюши, чтобы освободить ее от раздельного купальника, чуть не лишившего меня разума.
Ксюша изменилась, но эти изменения были настолько возбуждающими, что я с трудом держал руки при себе. Ее бедра, как и грудь, заметно округлились, а небольшой животик, в котором прятались наши дети… Даже эта мысль заводила меня.
Осознание того, что она моя, что носит моих детей, продолжение нас обоих… Это делало меня каким-то первобытным человеком, желающим всеми возможными способами заявить на нее свои права.
Нетерпеливо сорвал с нее вверх от купальника и жадно осмотрел выросшую на полтора размера грудь с потемневшими вишенками сосков. Увидел, что Ксюша стесняется, но не дал ей возможности зажаться, наклоняя голову и вбирая в рот левый сосок, отчего она тут же изогнулась и запустила руки мне в волосы.
Ее стоны лишь подстегивали меня, и я начал жадно сосать и облизывать поочередно изголодавшиеся по ласке сосочки. Я прекрасно помнил, как чувствительна моя девочка и как ее заводят подобные ласки. Опустив руки на ее бедра, я одним движением спустил с нее трусики, отбрасывая их прочь, и накрыл ее киску рукой.
– Ох… Осман! Только не останавливайся! – взмолилась она, почувствовав мои пальцы, накрывшие ее мокрые от возбуждения складочки.
– И не подумаю, лапа, – прохрипел я, на секунду отрываясь от своего десерта.
Ксюша была настолько мокрой, что я без труда ввел в нее сразу два пальца, отчего она задрожала еще больше, издавая мурлычущий звук одобрения, и шире раздвинула ноги, сгибая их в коленях. Не удержавшись, я отстранился, выпуская изо рта ее сосок. Я не мог пропустить такое зрелище, слишком сладкой была ее киска и ее вид, чтобы не насладиться ею.
Вынув пальцы, я щелкнул по ее клитору, вырывая из нее очередной стон, и, наклонившись, накрыл ее сладкую киску своим ртом. После того раза в моем кабинете я только и мог думать, что о повторении, мечтая вновь быть похороненным между ее ног. Ксюша была единственной женщиной, которую я ласкал подобным образом, и до нее мне казалось, что для мужчины мало удовольствия в подобном.
Как же я ошибался… Ее вкус, стоны, то, как она извивалась в моих руках, было лучшим вознаграждением. Моя бы воля, и я ел бы ее часами напролет, пока она бы полностью не выдохлась от пресыщения.
Под ее тихие стоны я провел языком по мокрым складочкам, собирая ее соки и направляясь к клитору, который нежно лизнул и слегка пососал, не останавливая на нем свое внимание. Я не хотел, чтобы всё закончилось слишком быстро. Мне хотелось насладиться каждой секундой происходящего. И мне нужно было кончить.
Я знал, что не продержусь долго, если войду в Ксюшу, мой напряженный член готов был взорваться в любой момент. Происходящее настолько завело меня, что я потерял весь контроль над своим телом, дрожа и покрываясь потом в попытке сдержаться. Но сдержаться в присутствии Ксюши, чувствуя на языке вкус ее возбуждения… Нет, это было нереально.
