– А с кем еще я трахалась? – в том же духе спросила я, выдерживая его взгляд.
– Все ждешь, что я тебя за ручку проведу по этой дороге, да? – вкрадчиво произнес он, снова сжимая мои плечи. – Или вручил тебе путеводитель по твоей бл*дской жизни, которую ты забыла?
– Я хочу, чтобы ты сказал конкретно, что тебе нужно, – едва выдавила я, морщась от боли. – Я стараюсь, как могу…
– Значит, плохо стараешься! – оборвал он, резко отпустив меня, что я чуть не упала. – Твои часики тикают, Кира, так что старайся лучше.
Вопли волчицы не стихали до рассвета. Стресса у Бориса накопилось много, а она прямо таки резиновая была. Мне даже любопытно стало: действительно ли он был так хорош или же в обязанности его штатной дырки входило всячески изображать, что он был хорош?
В любом случае она снова не была удостоена чести остаться в доме и с первыми проблесками нового дня была отправлена туда, откуда ее вызывали для обслуживания хозяина города.
Вечером ее вызвали снова. Борис торчал в кабинете с Вальтом и еще одним оборотнем с крайне неприятным гнусавым голосом, из-за которого его так и называли Гнусавым. Алеша осторожно обмолвился, что в городе были беспорядки и мне не составило труда связать их с кровью, которая была на днях на Борисе и, конечно же, тем, что он так отчаянно жаждал отыскать с моей помощью.
Волчица, пребывавшая в полном сексуально-боевом обмундировании в режиме ожидания, шаталась по гостиной, с ненавистью поглядывая, как на патио Алеша откупоривал для меня бутылку красного десертного вина. Под него лучше всего думалось.
Часики мои, как и сказал Борис, тикали, а я не то, что не вспомнила что-то полезное, но и не придумала ничего, чтобы мой план, громко окрещенный местью, приобрел хоть какие-то четкие очертания и я по-прежнему мыкалась из стороны в сторону.
Изредка я ловила на себе задумчивые взгляды Бориса с полным отсутствием в них льда, замечала, как он принюхивался к шлейфу моих духов с запахом фрезии и, как, не успев придти домой, в первую очередь искал меня.
В такие моменты я мысленно возвращалась к одному воспоминанию, в котором Борис стоял надо мной с кровью на нижней губе и странным блеском в глазах, будто его забавляло что-то. Тот же блеск я видела в его глазах в тот день, когда он предложил мне сделку. Тогда мне тоже показалось, что мое поведение его странно забавляло и я задумывалась над тем, что могло интересовать такого мужчину, как Борис.
В городе он был хозяином и любой был готов лизать ему зад лишь бы приблизиться к его окружению или же просто остаться в живых. Практически любая девушка была готова ему отдаться и изображать любовь или же просто покорность, но достаточно ли было этого ему? Или же абсолютная власть и безусловное повиновение, которое к ней прилагалось, уже не доставляли ему такого удовольствия, как прежде, и он искал в жизни что-то другое, способное утолить душевный голод одинокого волка?
– Это очень дорогое вино. Почему ты его пьешь?
Я вышла из задумчивости и взглянула на волчицу, в типа хозяйской позе стоявшей напротив меня. От нее прямо таки разило ненавистью и в том, как она рассматривала мое шелковое, белое платье сквозила зависть.
– Резиновая кукла в латексе умеет говорить? – удивилась я, смерив ее насмешливым взглядом. – А я думала, что ты только и можешь издавать звуки типа "ааа", "ууу", "ооо", – добавила я и сделала глоток вина.
– Завидуешь? – усмехнулась она. – Не понимаю, зачем Борис держит тебя в доме. Ты же…
– Спроси Бориса, – перебила я. – Может, услышишь от него что-то кроме "соси глубже" и "подставь жопу".
Волчица злобно скривилась и, выхватив у меня из рук бокал, выплеснула вино мне на платье.
– Тварь! – выплюнула она. – Твои дни здесь сочтены!
Она бросила пустой бокал на землю и вылетела с патио.
– Алеша, принеси, пожалуйста, салфетки, – попросила я, стряхивая с руки капли вина.
Знала бы она, как мне хотелось не быть в этом проклятом доме, не брызгала бы своей ядовитой слюной. Сучка драная. Такое дорогое платье испортила и вино перевела.
– Напомни мне, Алеша, больше не надевать белое, – произнесла я, услышав шаги позади. – Белый цвет для меня по ходу не фартовый.
– Милая, ты можешь вообще ничего не надевать, – ответил мне мужской голос, не принадлежавший Алеше. – Я не против женской наготы.
Глава 21
Первым порывом было ответить какую-нибудь колкость исходя из того, что пока Борис рассчитывал на мои воспоминания, я была в его доме неприкосновенна, но стоило мне повернуться и увидеть, каким плотоядным взглядом ощупывал меня волк со шрамом на лице, как слова застряли в горле.
Валет вразвалочку шел ко мне. От подобия улыбки шрам на лице превратился в ломаную линию и, если бы мое сердце было подключено к аппарату, то вместе с бешенным "бип-бип-бип" оно бы на мониторе выдавало именно такую кривую.
Может быть, я и была неприкосновенна для всех, кроме Бориса, но его здесь не было, как и не было Алеши. Я была один на один с хищником, дождавшимся, когда его жертва будет особенно уязвимой.
Я совершила ошибку, метнувшись к двери, и тут же оказалась прижата спиной к стене дома.
– Тише, малышка! Тише! – очень тихо проворковал Валет, сжимая пальцы на моем горле. – Не надо шуметь! – Он выпустил когти и провел ими по платью, легко вспарывая тонкий шелк вместе с бюстгальтером. – Ты такая сексуальная! А как пахнешь красиво! – выдохнул он мне в лицо, поглаживая мою грудь. – Сейчас мы с тобой развлечемся. Я очень долго этого ждал.
Оставив грудь, Валет переместил руку вниз и начал поднимать низ платья. Я тщетно пыталась вырваться, быстро теряя силы, но то, что происходило, вернее только собиралось произойти, было ничем по сравнению с тем, что начало происходить в моей голове.
Грань между забытым прошлым и пустым настоящим стерлась и вместе с происходящим насилием я начала проживала то, что уже было.
Я будто видела ту себя со стороны и не просто видела, а и чувствовала себя той, чье избитое тело в разорванной одежде по очереди трахали двое оборотней: слышала собственные хриплые крики, когда мужская плоть острым лезвием входила в меня, двигалась во мне; слышала удовлетворенные стоны моих насильников; чувствовала запах спермы, крови, смерти и ледяной взгляд Ангелова, наблюдавшего за происходившим.
"Я тебе не верю… Не я… Все она… Не хотел так поступать с тобой… У самых сильных волков наступает болевой предел… Отдай их…Все закончится… Был трусом и слабаком… Подставить родную сестру… Не сможешь воспользоваться… Милосердие…Честность… Подарю быструю смерть… Сладкая девочка… Кто хочет попробовать… Убейте… Живучая сучка… С ней делать…"
Перед глазами все плыло. Касания Валета, его сиплое дыхание, пальцы во мне, звук расстегиваемой ширинки, его голос, вид окровавленной руки, которой он бил моего брата, оглушительный выстрел и ласковое касание пули, насквозь пробившей будто мой висок, застрявший в горле крик и крик мне в спину, треск фонарного стекла, визг шин и голоса… Голоса, голоса! Это было хуже смерти.
