Явится ли он посреди дня или же посреди ночи я не знала, но с каждым днем все отчетливее ощущала его приближение. Я думала, что буду готова к этому, но все равно это случилось внезапно.
Утро радовало солнцем, но после прошедшего ночью дождя в воздухе витала сырость. Борис вернулся домой на рассвете: уставший, но с очередной победой и охраной в полном составе.
Новости уже давно устали перетирать бандитский беспредел, сосредоточившись на чем-то другом, и я могла только догадываться, какой урон нанес городу Борис и его волки, неустанно подчищавшие то, что сам он не доделал.
Поспав от силы часа два, Борис отправился в тренажерку. Война хоть и ослабила его, но в тоже время он выглядел намного мощнее и сильнее, чем раньше. Его волчий запах, пропитавший мою постель, не дал мне снова уснуть и я встала следом за ним.
Когда раздались первые выстрелы, мы с Алешей были на кухне. Он, как обычно мечтал о фастфуде, а я, тоже как обычно, спорила с Розой по поводу ужина.
Мы замолчали, прислушиваясь. Волки никогда не брезговали использовать огнестрельное оружие и следом за первыми выстрелами раздались ответные.
– Кира!
Борис влетел на кухню потный и разогретый после тренажерки. Радужка его уже начинала подсвечиваться в предвкушении драки.
– Иди к себе! – прорычал он. – Алеша, с ней!
На Розу он даже не взглянул. Какое ему было дело до прислуги.
Раздался громкий звук, похожий на взрыв, и к звукам выстрелов и реву волков добавились звуки двигателей десятков мотоциклов, заполнявших территорию резиденции.
– Быстрей! – подогнал он.
Мы с Алешей побежали к лестнице.
– Астахов! Тварь! – услышала я уже на последней ступеньке.
Я хотела оглянуться, но Алеша не дал мне этого сделать, подталкивая вперед. Ни он, ни я не были уверены в том, что банда волкодава нас не тронет, хотя бы потому, что Алеша был из свиты Бориса, а я так и не дала Грише ответ. По крайней мере, такой, какой он хотел услышать.
Ему не нужен был город, это я знала наверняка. Гриша был слишком свободолюбивым, чтобы привязывать себя какими-то обязанностями кроме как браться за заказы, которые были ему интересны.
Думаю, что в этом случае тоже имел место заказ. Кто-то сделал Грише предложение и он не смог отказаться по ряду причин. По очень длинному ряду причин, среди которых была и я.
Минут пятнадцать мы с Алешей напряженно вслушивались в доносившиеся снизу звуки. Дом брали быстро и выжившие волки сосредоточились в нем, сражаясь вместе с хозяином.
Я обменялась с Алешей долгим взглядом. Он кивнул и мы вышли из комнаты, и свернули на боковую лестницу. Алеша нырнул в подвал, а я прошла на кухню и достала из морозильной камеры пистолет.
Алеша привез его дня три назад, забрав у Егора. Полагаю, что не очень вежливо.
С полным магазином девятимиллиметровых, серебряных пуль он весил больше килограмма, но его тяжелая и холодная рукоятка привычно легла в мою ладонь даже спустя столько времени.
Я вышла из кухни и прошла в холл, не взирая на свистевшие пули и борющихся волков. Почти сразу я столкнулась с Борисом. Каким-то чудом не приняв меня за одного из нападавших, он быстро трансформировался в человека.
– Кира!? Что ты тут делаешь? Здесь не безопасно…
Окружающий шум отдалился и почти стих, будто кто-то невидимой рукой убавил громкость.
Флажковый предохранитель с левой стороны легко соскользнул, разблокируя ударно-спусковой механизм, и я вскинула руку, направив пистолет на Бориса.
Миг и на его лице проступило понимание. Не думаю, что он догадался, что я знала об атаке, но он безошибочно понял, как я решила ею воспользоваться.
Его широкие плечи опустились. Только грудь вздымалась, делая глубокие вдохи.
– Я люблю тебя, – севшим голосом произнес Борис.
Тяжелый подбородок его был покрыт кровью. Радужка была подсвечена изумительным голубым огнем, подкрашенным глубокой печалью.
Я погладила гладкий курок пистолета, нагретый моим пальцем.
Молодой врач тоже кого-то любил, и его любили, по нему скучали. Моя мать любила отца. Ну, а я… Я любила брата не смотря ни на что.
Я выплачивала долг Бориса телом и душой, ответила и за свои ошибки, но заплатить должен был и он.
– Кира…
Я нажала на курок, целясь в голову, чтобы наверняка.
Одна пуля, одна жизнь, одна смерть.
Борис безжизненно упал на пол. Гриша пошатываясь подбежал ко мне. Он был ранен и из-под рукава мотоциклетной курточки стекала кровь, но автомат он сжимал твердо.
Его волкодавы добивали выживших и растекались по дому, как лава после извержения вулкана, сметая все на своем пути.
Я наставила пистолет на него и в его темных глазах увидела те же понимание и печаль, что были и у Бориса.
То, что они сделали… Оба… Я не могла простить.
Гриша выпустил из рук автомат, и он с грохотом упал к ногам. Он молчал, ожидая моего решения.
Для себя я уже все решила и, опустив руку, вернула предохранитель на место.
– Не ищи меня, – сказала я и вышла через распахнутую настежь дверь дома, за которой в машине меня ждал Алеша.
Эпилог
На кладбище под низкорослыми деревьями расцветали краски лета, украшая могилы покинувших нас любимых.
Я положила цветы на могилы матери, брата и той несчастной, которой выпала дурная карта умереть под моим именем, и опустившись на колени, собрала рукой опавшие листья, принесенные ветром.
Когда я сюда шла, мне казалось, что мне было, что им сказать, но сейчас… Сейчас я находила это глупым и бессмысленным. Они были мертвы и услышать меня уже не могли, как и ответить на мои просьбы о прощении.
– Куда теперь? – спросил Алеша, покручивая в руках ключи от машины.
Все было кончено и нас в этом проклятом городе, стоявшем на пороге раздела власти, ничего не держало. Кроме, разве что…
– Прости меня, Алеша, – с болью сказала я, заглянув ему в глаза.
Мой верный и единственный друг тепло улыбнулся, и я поняла, что он все знал. Может, не с самого начала, но знал. Все знал и все равно оставался со мной.
– Та ладно! – Алеша по-простецки пожал широкими плечами. – Все сложилось, как надо. Я не в обиде.
Узкий переулок отдаленной части города встретил нас сумерками. Где-то вдали выли волки, а со стороны мусороперерабатывающего завода, построенного хозяином города, откровенно и тошнотворно тянуло помойкой.
Лучшего места, чтобы спрятаться, было и не придумать и я часто посмеивалась над Борисом, что он при всем своем уме и армии лучших ищеек не додумался поискать здесь.
