Я поправила халат, раздумывая над тем, стоило ли мне что-либо говорить Астахову. Пьяная охрана, которая ни то, что на ногах стоять не могла, а и не могла и двух слов связать, мне была не нужна, но затевать очередной скандал тем более с пьяным волкодавом у меня тоже не было никакого желания.
С другой стороны пускать его поведение на самотек тоже не стоило, хотя бы во избежание пожара из-за его вонючих окурков.
– Не кури, пожалуйста, в доме, – попросила я и, передумав проверять сейф в гараже, развернулась к лестнице.
– Долго ты еще будешь меня наказывать?
Хриплый голос Астахова неприятно ударил в спину. Похоже, что он принял мои поцелуи с адвокатом на свой счет, и скандала мне было все-таки не избежать.
– Я тебя не наказываю, – прохладно ответила я, – а обращаюсь с тобой так, как ты этого заслуживаешь.
Сказав это, я имела в виду, что посвящать его в свои планы касательно адвоката, я была не обязана, но слова выбрала крайне неудачно, практически признав, да еще и подчеркнув, что то, что обжимания с Михаилом я устроила специально, чтобы насолить ему.
Интересно, если бы я все-таки переспала с адвокатом, Астахов бы убил его, или он бы застрелил его едва тот высунул член?
– То есть как с дерьмом! – тем временем невесело констатировала темнота.
Я мысленно чертыхнулась, почувствовав, что наступила на личное минное поле Астахова.
– Заметь, ты сам это сказал, – сказала я, сделав спасительный шаг в сторону лестницы.
– Я отец твоего ребенка! – повысил он голос, громко стукнув то ли стаканом, то ли бутылкой.
Внутри все десять раз перевернулось при упоминании сына. Кожа вспыхнула, будто меня облили бензином, подожгли, да еще и взорвали все мины. Как он смел мне такое говорить, причем таким тоном, будто я должна была ему медаль за это дать?
Титаническим усилием я заставила себя сделать еще один шаг к лестнице вместо того, чтобы ворваться в гостиную и вцепиться ему в глотку.
– Какое интересное построение предложения! – ядовито ответила я, схватившись за перила, как за якорь. – Отец твоего ребенка…
В одну секунду Астахов налетел на меня и прижал к перилам. Глаза его светились, а к запаху прибавилась горечь сильных эмоций.
– Ну, что ты придираешься к словам? – Его лицо оказалось совсем близко от моего.
– Я не придираюсь к словам, – невозмутимо возразила я, пытаясь обойти его. – Я смотрю на поступки, а они говорят сами за себя. Дай пройти.
Волкодав, казалось, стал еще ближе. Перила мучительно скрипнули, настолько сильно он в них вцепился, не давая мне отойти.
– Это я… – выдохнул он мне в лицо. – Я, черт возьми! Я виновен в том, что тебя нашли! Виновен… что не смог не быть рядом!
– Но ты не был рядом! – со злостью возразила я, упираясь ладонями в его грудь. – Не был! Ты посмел трогать Никиту, чтобы удовлетворить свое больное любопытство!
– Ну, убей меня за это! – Я услышала шорох кобуры и щелчок предохранителя. – Хочешь? – Он схватил меня за руку и вложил в нее пистолет, направив глушителем себе в грудь. – Убей! – Его рука легла поверх моей, а палец опасно задел курок.
– Что ты делаешь, Гриша! – не на шутку испугалась я.
Алкоголь никогда и ни для кого не был хорошим советником, а в случае с волкодавом он был еще и смертельно опасным.
– Убей! – повторил он, сверкая глазами. – Убей, только не смотри на меня так, как ты смотришь! Не могу это выносить! Не могу! – выдохнул он, уронив голову мне на плечо. – Не могу…
Глянцевые поверхности холла внезапно вспыхнули ярким светом. Потянуло свежим ночным воздухом. Серый осторожно оттащил от меня Астахова, а Катя быстро забрала как тот пистолет, что он удерживал в моей руке, так и второй, который был в кобуре.
– Пойдем, братишка! – успокоительно сказал Серый, направляя Астахова в сторону открытой настежь входной двери. – Пойдем! Тебе надо проветриться!
Астахов затравленно посмотрел на него, а потом на меня, и без сопротивления дал себя увести на улицу.
Я жадно хватала ртом воздух, не в состоянии сдвинуться с места. Его буря… Она будто удерживала меня, но и одновременно крутила со всей силы.
Ну, почему? Почему в его словах и поведении было столько боли и страсти? Почему все внутри меня взрывалось на это в ответ? Почему во мне была та же буря, что и в нем? Почему меня так волновало то, что с ним происходило? Почему так напугало касание курка пистолета и возможность выстрела, когда я и сама тогда в коттедже выпустила в него всю обойму? Почему…
Красный бриллиант в кольце огненно переливался в лучах солнца. Я так и не смогла нормально поспать ночью, лишь время от времени проваливаясь куда-то в серое забытье.
Инцидент с волкодавом оставил очень горький осадок на душе. Все те ужасные слова, что он произносил, хмельной коктейль эмоций в его запахе… Не знаю. Бориса я раскусила достаточно быстро, а вот в случае с Астаховым я во всем сомневалась и только и делала, что шла вразрез со своими же установками.
Что ж… Наверное, так бывает, когда любишь и ненавидишь одновременно, да еще и видишь в мужчине сходство с сыном.
Я закрыла глаза и подставила лицо солнцу, на минутку позволив себе окунуться в воспоминания о Никите. Сегодня был только пятый день разлуки, а мне то казалось, что я кормила его грудью только вчера, то казалось, что Никита мне вообще приснился, и в реальности его не было, а проклятый дом Ангелова я вообще не покидала.
Подул теплый ветер, игриво разбросав мои волосы. Я принюхалась к выхлопным газам, которые он принес. Балкон моей комнаты выходил на угол дома, и мне не было видно, кто въезжал на территорию резиденции, но раз его пропустили, то это было либо очередное пополнение рядов мотоциклистов, либо Роза опять заказала что-то из продуктов.
Я вернулась в комнату и поправила перед зеркалом волосы. Мне очень нравилось, как на меня село черное платье футболочного фасона, но образ получился очень мрачный. Впрочем, нынешний период моей жизни никак нельзя было назвать радужным и светлым.
В кабинете я первым делом зарядила пистолет и спрятала его в ящик стола. Стопка документов, которые я так требовала у адвоката, скучно лежала у ноутбука, но мне она представлялась символом моей зависимости и беспомощности.
Я могла бы сутки просидеть над ними и заучить каждое слово, вникнуть в каждую циферку, но это не приблизило бы меня ни к чему. Откровенно говоря, после слов Астахова о том, что это из-за него меня нашли, я еще больше склонилась к тому, что все это было подставой, организованной Ибрагимовым старшим или кем-то из его дружков.
Уж больно эта байка про то, как они героически удерживали город, и как видели во главе только Астахова, якобы отомстившего Ангелову за великого Валерия Станиславского и его детей, отдавала гнилью.
Если они были такими крутыми, то почему сами не возглавили город? Или их дети? Зачем им был нужен тот Астахов? Одного же взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что ему подобная деятельность была не интересна. Зачем было подставлять меня? И был ли действительно брат Бориса тем, кем его считали, или о нем просто удачно пустили слухи, которые подцепила Роза?
