– Меня волнует завтра, – серьезно ответил Гриша. Прищурив один глаз, он сделал глубокую затяжку и загасил остаток сигареты в пепельнице.
– Я дала тебе оружие. Что еще тебе нужно?
– Танк, – последовал ответ.
Я выгнула брови, не зная шутил он или нет.
– А если честно, то я не хочу, чтобы ты ехала, – продолжил Гриша. – Это слишком рискованно.
– Не находишь, что уже как-то поздновато гнуть свою линию? Ты утром разговаривал с его сыном. Точнее ты просто молча слушал. Надо было сразу думать, а не меня лапать. Плохой из тебя переговорщик.
– Виновен! – усмехнулся Гриша, сверкнув глазами. – Но мы все еще можем переиграть.
– Во-первых, – я допила вино и бросила дымившуюся сигарету в пепельницу, – не надо говорить "мы". Не забывай, что ты просто наемник. Твое дело выполнять то, что я говорю, и обеспечивать безопасность.
– Грубиянка! – заметил Гриша, хищно улыбнувшись. – Мне нравится!
– А во-вторых, – я поднялась и направилась в дом, проигнорировав его комментарий, – если ты не заметил, других вариантов нет. Ты Кохана не нашел, а он уже сделал два хода с куклой и картой. Хочешь дождаться следующего? Ты сам говорил, что Ибрагимов мой лучший союзник, – напомнила я.
– Это было до того, как ты облизывалась с его сынком, – ответил волкодав, следуя за мной по пятам.
– А если бы я ему дала прямо на столе, это что-то изменило бы? – ядовито поинтересовалась я.
Гриша грубо дернул меня за руку, не дав ступить даже на первую ступеньку.
– А как ты сама думаешь? – мрачно спросил он.
– Я думаю, что ты делаешь мне больно, – процедила я, испытывая огромное желание ударить его. Снова.
– Это хорошо, – ответил Гриша. – Боль я имею в виду. Будешь знать, как раздвигать ноги перед кем бы то не было.
Я громко рассмеялась. Право же, волкодав в своей уверенности был в ударе!
– Это такая классическая сцена ревности? – колко спросила я. – С обязательной угрозой физической расправы? Мой милый Гриша, может ты не туда энергию свою направляешь? Алмазы не нашел, меня нашел только благодаря Алеше, со старым инвалидом Ибрагимовым не справился, Кохана так и вообще в лицо не знаешь, не говоря уже о том, где его искать. Ой! – я наигранно виновато округлила глаза. – Прости! Только предполагаешь, где искать! – исправилась я.
– Вы напрашиваетесь, Кира Валерьевна, – вкрадчиво произнес волкодав, став совсем близко.
– Чисто из любопытства: на что?
– На то, чтобы я дал выход накопившейся в вас сексуальной агрессии, – ответил Гриша.
От него пахло злостью и возбуждением, и я поймала себя на том, что мы вели себя, как подростки, которые зациклились на драматичных сценах и бессмысленных выпадах в адрес друг друга. Неужели мы забыли, зачем были здесь?
Ладно Гриша, ему было неведомо разъедающее чувство разлуки с сыном, так как он не был с ним четыре месяца его жизни и мог без задних мыслей позволить себе сосредоточиться только на мне. Ну, а я?
Я же била себя в грудь, что все сделаю для ребенка, а сама только и делала, что цапалась с его отцом, выдавая при этом шаблонные фразы, да в перерывах размышляя о своих противоречивых чувствах, подвергая сомнениям свои поступки, анализируя свой характер. Дура же!
– Тебе не кажется, что мы ходим по кругу? – спросила я, всматриваясь в его глаза.
– Кажется, – спокойно ответил Гриша, уловив изменение в моем настроении, – но ты изменилась, Кира, и я просто не знаю, как к тебе подступиться. Прошел год, ты стала матерью, а я вроде как… отцом. Я же убийца! Я не знаю, что с этим делать. Я хотел семью, хотел детей, но никогда не думал, что это станет реальностью, – признался он, слегка улыбнувшись.
– Ты не знал, что от секса бывают дети? – поддела я.
– Похоже, что не знал, – кисло ответил Гриша, и я усмехнулась.
– Мне все еще кажется, что это страшный сон, – прошептала я, посмотрев на стол в холле, на котором еще вчера лежала жуткая коробка с куклой. – И то, что происходит сейчас, и то, что было с Борисом и алмазами… Не знаю… Мне страшно. Вроде я и могу все обдумать спокойно, разложить по полочкам, но я постоянно путаюсь, сомневаюсь, упираюсь в свои ошибки, злюсь на тебя, снова путаюсь. Я не знаю, что делать и как делать. Мне кажется, я переоцениваю себя и оттого боюсь ошибиться снова. Я многого не понимаю и… Не знаю…
– Мы все решим, – прошептал Гриша, перехватывая мой взгляд.
– Вот только не надо, – нахмурилась я, – произносить эти тошнотворные банальности! Мы все решим! Все будет хорошо! Это чушь, Гриша! Все чушь! Мы ничего не делаем и ничего не решаем! Мы даже не знаем, кого подослали ко мне в коттедж! Кем он был? Что он хотел сделать? Кто его послал? Кто послал куклу? А Кохан? Он вообще существует? Или Ибрагимов его выдумал, чтобы… – Я осеклась и вцепилась в футболку Гриши.
Кохан… Таинственный Кохан… А ведь Ибрагимов был не единственным, кто его видел!
– Кира?! – Гриша подозрительно посмотрел на меня.
– Роза… – выдавила я и поспешила на кухню, потянув за собой Гришу. – Роза!
Мой бесценный кладезь информации! Как же я могла забыть про нее?
– Роза!
Старая волчица, усердно полировавшая варочную поверхность, оставила свое занятие, когда мы ворвались на кухню, и в недоумении посмотрела на нас.
– Ты сказала, что видела Кохана, – сказала я. – Где это было? Где ты его видела?
– А я разве не сказала? – озадаченно пробормотала Роза. Я энергично затрясла головой. – Так это… В казино я его видела. "Пиковая дама" называется.
Глава 15
Казино "Пиковая дама" было одним первым из первых в городе, которое работало легально, и по праву считалось его жемчужиной.
Располагалось оно в старинном здании в центре и на ряду с игровыми залами включало в себя гостиничные номера на верхних этажах и ресторан на первом этаже, у входа в который и был расстрелян мой отец, тогдашний хозяин города.
Борис в свое время вложил в обновление казино не мало денег, сохранив при этом шарм той эпохи и оставив даже название, наверное, таким образом увековечивая момент своего прихода к власти.
Странно, что Борис был из богатой и влиятельной семьи, но так стремился к власти, а Гриша, которого, наверное, вообще нашли в капусте с обоймой вместо погремушки, к власти не стремился даже когда ее на блюдечке ему подносили.
Для меня стало в некотором роде откровением, что Роза посещала казино, но с другой стороны это было ее личное дело, благодаря которому у меня появилась мощная зацепка. Впрочем, Гриша, наверное, тоже думал о чем-то подобном исходя из подкинутой игральной карты.
Признаюсь, меня поразило то, что я выговорилась ему. После смерти матери я часто злилась, когда брат начинал распинаться об отце и его величии, о том, какую власть имела наша кровь. Мать залюбила его и разбаловала, и в какой-то момент он просто перестал расти, так и оставшись фантазирующим ребенком. Моя же реальность была этого лишена, но жаловаться я не любила и всегда старалась держать мысли и чувства при себе.
