– Я сейчас сниму повязку и дам тебе поесть. – Голос белолилейника был низким и песочным. – Но если ты что-нибудь выкинешь, то останешься голодной. Это понятно тебе? – В животе забурчало, и Саша кивнула.
Свет от костра ненадолго ослепил её. Темноволосый парень со смуглой кожей и карими глазами протянул ей кружку с горячей похлёбкой. Его руки, едва коснувшиеся её, были тёплыми, а взгляд настороженный, изучающий, с глубоким отблеском чего-то противоречащего его нашивке белой лилии на груди.
Саша хотела поблагодарить белолилейника, но передумала. Испугается ещё, да и рот завяжет на пару с глазами. Да и какая разница: он враг, один из тех, кто виновен в смерти её семьи и многих других семей.
Размышляя об этом, Саша не заметила, что так и не отвела взгляда от карих глаз. Белолилейник тоже взгляда не отвёл, а даже наоборот он погружался глубже, как будто пытаясь понять, кто она, что она. И страха в нём не было, и ненависти.
Саша почувствовала, что краснеет, и сосредоточилась на кружке с остывающей похлёбкой, мысленно ругая себя за такое неуместное поведение. Ну, красив был молодец. И силён. Но это было для другой жизни – той, что она оставила позади.
– Неужто к нам вернулась удача? – потирая затёкшую от спанья на седле спину, пропел Димитрий. – И всё-таки добрые дела окупаются!
– И то, правда! – Афоня подставил солнцу заспанное лицо. – Давно я такого не видел!
Роман пожал плечами. Полночи он караулил спящих, и хотя яркое солнце, сменившее снегопад его и радовало, но бодрости особо не прибавляло. Путь им предстоял ещё долгий. Монгол же, сменивший его во второй половине ночи, никак не отреагировал на перемену погоды.
Саша же вообще солнца не видела, а только ощущала его ласковое касание на лице. Роман не завязывал ей глаза, пока дежурил, чаще чем следовало бы посматривая на неё, когда думал, что она спит. Зато его сменщик церемониться не стал, и как только Роман отошёл, надел ей повязку, туго завязав узел.
– Сегодня надо проехать как можно больше, – сказал Роман, подсаживая Сашу на лошадь. – Погода сопутствует, но завтра может быть иначе.
– Вот умеешь ты ободрить, друг, – усмехнулся Димитрий.
Отряд тронулся в путь. Димитрий и Афоня как и прежде держались от Саши в стороне, насвистывая что-то весёлое. Монгол ехал впереди с мушкетом наготове, хмурый, как и всегда. Роман же ехал рядом с ней, держа в руках поводья её лошади, и задумчиво глядя по сторонам.
А погодка тем временем всё больше радовала. Солнце светило ярче, чем долгожданной весной, а грело сильнее, чем поздним летом, и свежий ветерок приятно обдувал нагретую солнцем кожу.
Птицы пели песни, пёстрыми стайками занявшие все ветки на голых деревьях. И никак не верилось, что был январь.
Саша пыталась обдумать свой план с учётом новых знаний, но никак не могла сосредоточиться. Мысли всё время ускользали от неё. Внутри пульсировала её вторая сущность: она нервно металась, словно стараясь вырваться наружу, или как будто что-то хотела сказать, или предупредить.
Саша терпеливо игнорировала это, периодически скручиваясь в седле от сильных спазмов, чем вызывала опасливые взгляды Димитрия и Афони.
– Слышь, Монгол, – Димитрий кивнул на заросли с оранжевыми ягода, похожими на малину. – Это что за чудо такое? – Монгол ему естественно не ответил, но подъехал посмотреть. Димитрий спрыгнул с лошади и, сорвав ягоду, покрутил её в руке. – Малина что ли?
– Какая малина тебе, дурень? – Афоня подъехал следом за Монголом. – В январе-то?
– Морошка, – со знанием дела вступил в разговор Монгол.
– Какая морошка тебе, дурень? В январе-то? – перекривлял Афоню Димитрий, и завязался спор.
Сашина лошадь недовольно тряхнула головой. Её снова скрутил сильный спазм, и она сильно сжала бока животного. Роман потянул поводья, чтобы лошадь подошла ближе. Он давно заметил, что Саше нехорошо, да всё не знал, как спросить её об этом.
Она сделала несколько глубоких вдохов и вытерла рукавом выступивший на лбу пот.
– Морошка, говорю! – закричал Монгол, отбросивший в пылу спора свою привычную молчаливость и невозмутимость. Тогда-то Саша и поняла, что было не так.
– Брось! – закричала она. – Брось её, дурень!
От неожиданности Димитрий выронил ягоду, которую уже собрался закинуть в рот.
– Ты что, ведьма? Сдурела? – оторопел Димитрий. Даже Роман удивлённо открыл рот.
– Морошка растёт на болотах. – Как только Саша это произнесла, в округе повисла мёртвая тишина: исчезли птицы, погасшее солнце, потянуло свои лучи обратно, прячась за серыми облаками, снег, доселе радовавший своей белизной, празднично украшенной разноцветными ягодами, стал грязным и редким.
Димитрий, стоявший возле дивных ягод, оказался по пояс в болоте. Лошадь Афони вздыбилась, испуганно перебирая копытами, увязшими в мутной густой жиже.
Саша сорвала повязку с глаз и спрыгнула с лошади. Из-за того, что они с Романом отстали, они остались на одном из немногих крошечных островков твёрдой земли.
– Режь верёвки. – Саша протянула Роману руки.
– Не вздумай! – зашипел Димитрий, умудрившийся взобраться в седло. – Это её рук дело!
– Режь, или мы все здесь сдохнем! – сказала она, не сводя настойчивого взгляда с Роман. Каждая секунда была на счету, а он всё медлил, что-то высматривая в её лице, обдумывая.
Наконец, он достал из-за пояса кинжал и, взяв её руки, перерезал верёвки.
Саша издала лёгкий вздох облегчения, почувствовав, как чары от верёвок спадают с неё. По телу разливалось тепло, и сила запульсировала в каждой её части тела.
– Оставайтесь на земле, – сказала Саша, отходя от Романа. – И, что бы ни случилось, что бы вам не показалось или не захотелось, не заходите в болото. – Она обвела взглядом каждого, легко читая на их лицах смятение, непонимание и страх. – Не заходите в болото, – ещё раз как можно чётче повторила она, и шагнула в болото.
– 9 -
Густая, тёплая жижа, пахнущая гнилью, легко поддавалось её шагам. Болото было радо, что она пришла. Зайдя почти по пояс, Саша услышала радостное шипение и бульканье.
Будь Саша простым человеком, болото давно бы её затянуло в свои глубины и полакомилось ею, но она не была простым человеком, и болото, поняв это, обрадовалось ещё пуще: сколько силы, сколько жизни оно могло высосать из неё. Саша ощущала его нетерпение и предвкушение. И даже будь они худосочными простолюдинами, оно не выпустило бы их из своих владений, и существа, обитавшие в них, были уже на подходе.
Саша оглянулась, чтобы убедиться, что белолилейники оставались на суше. Она встретилась взглядом с Романом. Он был полон тревоги, и конь под ним нервно бил копытами, чувствуя, что он вот-вот его пришпорит и пустит прямиком в болото.
Она отрицательно покачала головой и зачем-то улыбнулась, как будто говоря "всё будет хорошо".
