– Бабий камень, – провозгласил он.
– И что теперь? – спросил Димитрий, поглаживая нервно бьющую копытами лошадь.
– Теперь ждать.
– Чего? – раздражённо спросил Роман. Девушка на его руках шевельнулась, и прядка волос упала ей на лицо. Он аккуратно заправил её, едва касаясь синеватой кожи на её лице. – Ты сказал, что времени мало. Она уже вся синяя.
– Разрешения, – невозмутимо ответил молодой стрелок.
– Какого разрешения? – прорычал Роман. Рычанием ему ответил бурый медведь, вышедший из-за камня. Встав на задние лапы, он ударил себя в грудь и снова зарычал.
Афоня и Димитрий обнажили сабли.
– Тише! Тише, косматый! – Женщина появилась из ниоткуда. Бесстрашно подойдя к медведю, она погладила его и протянула ладонь со жменькой малины. Косматый слизал все ягоды и, рыкнув на последок, лениво удалился туда, откуда пришёл.
Монгол спрыгнул с лошади и низко поклонился женщине средних лет, одетой не по сезону в простой белый сарафан.
– Владычица леса, приветствую тебя, матушка всего живого, покровительница страдающих и нуждающихся.
– Приветствую и я тебя, сокол ясный, – склонив голову, ответила она. Её пронизывающий взгляд прошёлся по всем, задержавшись чуть дольше на Романе. – И друзей твоих тоже, – добавила она. – Оставьте коней здесь, о них позаботятся. Сами следуйте за мной.
Женщина коснулась камня и исчезла. Димитрий с Афоней растерянно переглянулись, но Монгол уже помогал Роману снять девушку, и им не оставалось ничего другого, как оставить коней и проследовать за ними.
Ощущения при переходе были странными, словно они с ветерком прокатились с горки. Однако, внутри был дом, самый обычный деревенский дом. В круглой горнице весело потрескивал огонь в очаге, и пахло травами, которыми было обвешано всё вокруг. Из неё выходило несколько слабо освещённых коридоров, которые вели в другие комнаты.
Роман осторожно уложил девушку, куда указала хозяйка.
– Сашенька, ты меня слышишь? – ласково прошептала она, положив свою ладонь ей на лоб. – Сашенька! – Девушка не ответила, и хозяйка дома убрала ладонь и развернула накидку. От увиденного месива, застывшего на морозе вместе с остатками одежды, лицо хозяйки потемнело. – Там бадья, – обратилась она к Монголу, указав рукой на один из коридоров, – заполни её водой горячей, но не кипятком.
– Мы поможем. – Димитрий с Афоней направились к нему, но молодой стрелок остановил их.
– Я сам. Быстрее будет, – ответил он, как-то странно усмехнувшись, и удалился.
– Отдыхайте. Ночь будет долгой. – Димитрий с Афоней растерянно посмотрели на Романа, державшего Сашу за руку.
– Я её не оставлю.
– Как знаешь, – ответила хозяйка, сжав его плечо. – Может, так оно и лучше будет.
– Готово, – крикнул Монгол из коридора.
– Как он так быстро? – удивился Димитрий, но на его вопрос никто не обратил внимание.
– Поднимай её, да только осторожно, – сказала Роману женщина. Пучки трав ягод слетались в глиняную чашу, которую она держала в руках. Проверив пальцем воду в бадье, она одобрительно кивнула. – Опускай.
Роман сделал так, как она сказала, и опустил Сашу в воду, сразу же ставшей красной. Раны на её хрупком теле вскрылись, и девушка издала стон.
Хозяйка вытащила маленький нож и, уколов Сашин палец, выдавила пару капель в дымившуюся чашу.
– Держи ей голову. – Она вливала жидкость ей в рот постепенно, внимательно следя, чтобы ни одна капля не потекла мимо.
– Это ей поможет? – спросил Роман. Саша закашлялась, и он встревожено наклонился к ней.
– Раны излечит, – женщина с сочувствием посмотрела на Сашу, а затем на Романа, – но она потратила слишком много сил, так что… – Вода в бадье плеснулась. Девушка в ней задрожала. – Начинается! Держи её крепко!
Саша дёргалась так сильно, что Роман не придумал ничего лучше, чем залезть в бадью и удерживать её так крепко в своих объятиях, как только мог. Волосы её из каштановых сделались ярко зелёными и из-под них выглядывали заострённые уши, на пальцах появились длинные когти, больно впившиеся Роману в руки. Она закричала. Крик её перешёл в рычание, заставившее дрогнуть весь дом.
Постепенно рычание стихло. Вода в бадье начала испаряться. Раны на теле Саши затягивались, одежда становилось целой и чистой, только пятно на груди, оставленное раскалённой кочергой, осталось на месте, лишь немного побледнев.
Саша обмякла, и дыхание её стало более ровным и спокойным. Роман разжал объятия и, подняв её на руках, вылез из бадьи и уложил на большую кучу соломы.
Заправив прядь её всё ещё зеленых волос, он поднёс её маленькую ручку к своей щеке – она была тёплой, и это его обнадёжило.
– В этом нет твоей вины, – сказала хозяйка, украдкой наблюдая за ним. – Она бы всё равно это сделала: попыталась бы вас спасти, не бросила бы там умирать.
– Откуда вы знаете?
– Я же Мудрая женщина, я всё знаю.
– 10 -
Афоня с Димитрием пристроились возле очага. Сон сморил их задолго до того, как Роман наконец оставил спящую Сашу под надзором Евгении, хозяйки Бабьей Выгороды.
Ему не спалось. Задумчиво глядя в танцующий огонь в очаге, он крутил в руках мизерикорд, снова и снова прокручивая в голове наставления лидера ордена.
Молодой стрелок тоже не спал. Вернувшись после осмотра лошадей, он струсил с шапки снег и, сев напротив Романа, потирал покрасневшие от холода руки.
– И много вас таких? – не отводя от огня задумчивого взгляда, спросил он.
– Среди стрельцов нас много, – ответил он, кинув косой взгляд на спящих Димитрия и Афоню, – но что есть много, что есть мало?
– А что Лев? Он знает, кто ты на самом деле?
– Ты многого не знаешь о нём, – уклончиво ответил Монгол, неотрывно следя за ставшими более резкими движениями кинжала у Романа в руках.
– А кто вообще о нём что знает? Откуда он? Какая у него цель? Ведь не та же, что он всем говорит, мол, мир он очистить хочет от зла? – Монгол не ответил. Роман крутанул в ладони кинжал и, воткнув его в землю, встал. – Что за приказы у тебя? Зачем она ему?
– Могу сказать только то, что она будет жить, – ответил он, посмотрев на Романа со всем ненавистным Димитрию спокойствием.
– Это не то, что я хотел услышать! – рыкнул Роман, сжимая кулаки.
– Думай, что хочешь, – махнул рукой Монгол, укладываясь спать. – Я тебе не враг.
Постоял Роман с минуту, дымясь от злости, да разжал кулаки. Как бы зол он не был, бить лежачего он бы не стал. Подняв кинжал с земли, он прошёл по коридору к покоям Саши, но на пороге остановился, не зная как поступить.
– Входи. Чего стоишь? – Евгения отложила в сторону поблёскивающий во мраке покоев камень, и внимательно посмотрела на него.
