Убедившись, что больше нет желающих испытать меня, я начала листать список контактов в поисках номера Макса. Надписи на экране расплывались и казались если и реальными, то какими-то далёкими. Меня охватило чувство безисходности и бесконечной усталости. Наверное, я потратила слишком много сил.
Небольшой пень под старым ветвистым дубом показался мне заманчиво комфортным. Я сделала шаг к нему, и левый бок обожгло.
Пальцы коснулись чего-то влажного и тёмного, и я подняла футболку. Под левым ребром из маленькой колотой ранки сочилась кровь.
– Вот сволочь!
Кажется, на эти слова ушли если не последние, то уж точно предпоследние силы. В глазах потемнело. Колени начали подгибаться. Дойдя до пня, я почти рухнула на него. Жар от бока распространялся по всему телу. Мысли путались, как при опьянении, а во рту чувствовалась горечь. Зверь внутри меня протяжно завыл.
– Плохи дела наши, подруга, – заметила я. Мне снова стало страшно. Сил не было, а ситуация становилась пугающе хреновой.
Хрустнула ветка, и где-то совсем близко под осторожными шагами зашелестели сухие листья. Я подняла голову, безуспешно пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь темную пелену на глазах. К счастью обоняние, как оказалось, тоже могло сослужить верную службу.
– А я уже думала, что этот вечер хуже быть не может, – пробормотала я, узнав запах.
– Я бы на твоём месте не сидел здесь долго. – Игорь пропустил мимо ушей мою колкость. – Рано или поздно они начнут приходить в себя, и спасибо тебе не скажут.
– Как раз собиралась уходить, – ответила я, мысленно желая, чтобы он скорее убрался отсюда. Листья снова зашелестели. Должно быть, он пожал плечами и пошёл портить жизнь кому-нибудь другому.
Я почти вздохнула с облегчением, на сколько это было возможно в моём состоянии, но шаги вдруг зашуршали снова в моём направлении. Игорь возвращался. Я всё сильнее чувствовала его запах.
На расстоянии, наверное, шагов двух или трёх он остановился. Если он ещё не понял, что со мной что-то не так, то вот-вот поймет, и затаившаяся обида напомнит о себе в столько подходящий для него момент.
Из последних сил я толкнула воздух, но результатом были лишь несколько веточек, упавших на землю между нами, и подступившая рвота, вызвавшая стон.
Мгновение тишины, и его лицо оказалось настолько близко к моему, что я почувствовала на себе его дыхание. Он убрал мою руку с места ранения, уже успевшего пропитать кровью всю футболку.
Выдохнув, как от напряжения, он похлопал меня по щеке, как будто пытаясь привести в чувство. Лёгкий на первый взгляд хлопок адской болью отдался во всём теле, и я плотно сомкнула глаза, сдерживая крик.
Игорь что-то сказал, но я этого не расслышала. Закрыв глаза, я уже не могла их открыть, отключаясь от боли и вообще всего, что меня окружало.
Глава 6. Лицо ведьмы
Когда я проснулась, солнце пробивалось сквозь толстые шторы насыщенного золотистого цвета. Я лежала на огромной кровати с оббитой бордовой кожей спинкой, застеленной белоснежным шёлковым бельем.
Шёлк приятно заскользил по обнажённой коже. Тяжело встав, я схватилась за бок, который больше не кровоточил, что было приятным открытием в отличие от того, что кроме собственной кожи и стеклянной подвески на шнурке, на мне не было больше ничего, даже нижнего белья.
Рядом с кроватью стояла тумбочка. На ней, как будто специально для меня, лежала чёрная мужская рубашка. Я быстро надела её и, выйдя из комнаты в коридор, спустилась по лестнице на первый этаж.
По правую руку от меня находилась оранжерея, куда мне точно было не надо. Повернув в противоположную от оранжереи комнату, я с трудом открыла массивную полированную дверь.
Вдоль стен от пола до потолка распологались стеллажи с книгами. Одни были на русском языке, другие на иностранных, а третьи вообще были покрыты какими-то иероглифами.
Возле окна стоял такой же массивный, как и дверь, стол, возле которого тоже стоял стеллаж, но не с книгами, а травами в баночках, какими-то жидкостями в пузырьках и прочее.
Костя говорил, что Игорь учился на фармацевта, но всё это больше напоминало лабораторию безумного учёного, ведь в том, что я находилась именно в доме Игоря, у меня сомнений не было. Здесь всё пахло им, и даже я.
– Вот ты где, а я тебя ищу. – Я обернулась на голос. Вид у Игоря был помятый, будто он ночь не спал, но все же это был все тот же Игорь, в голосе которого сквозило неприкрытое удовольствие от происходящего.
– Где моя одежда?
– Стирается. Хотя футболка испорчена окончательно. Как ты знаешь, кровь плохо выводиться, – игриво ответил он, рассматривая меня своими безумными разноцветными глазами.
– Увидел что-то интересное? – Рубашка, хоть и была большой мне, но прикрывала далеко не всё.
Игоря моё замечание рассмешило, но таращиться он все-таки перестал.
– Я замедлил распространение внутренних повреждений и поверхностно залечил рану.
– В смысле?
– В смысле, что яд, которым было обработано лезвие, всё ещё в тебе, а я не могу дать тебе противоядие, не зная, какой именно это был яд.
– Прекрасные новости! – Я потрогала бок, и мне он показался несколько твёрдым.
– Я сказал, что я не могу вылечить тебя, но я не сказал, что это в принципе невозможно. – Игорь подошёл ко мне и поставил на стол не понятно откуда взявшийся дымящийся стакан. – Ты ведь знаешь что это? – Жидкость неописуемого цвета определенно была мне не знакома, но её ни с чем было не спутать. – Верно, это "Облик". Нужен только последний ингридиент. – Достав из кармана складной нож, Игорь ловко схватил меня за руку и резанул по пальцу.
– Придурок! – Он снова засмеялся. Видимо вся эта ситуация его здорово забавляла.
– Пей, – приказал он, и я, вытащив изо рта порезаный палец, взяла стакан.
Как происходило исцеление, я понятия не имела. Когда Костя дал его мне в прошлый раз, я была в бессознательном состоянии. Игорь же так беспристрастно наблюдал, что вместо этого я задалась другим вопросом.
– Зачем ты это делаешь? Зачем помогаешь мне?
– Пей! Все вопросы потом!
Задержав дыхание, я залпом выпила всё содержимое. На вкус оно было таким же отвратительным, как и на цвет: как будто я жевала засохший бутон цветка. Стараясь не думать о том, как бы мне хотелось всё випитое вернуть обратно в стакан, я стала ожидать, что же будет дальше.
Какое-то время ничего, кроме назойливого бурчания в животе, не происходило. Но стоило мне открыть рот, чтобы высказать Игорю своё предположение о том, что он что-то неправильно смешал, как острая боль, словно топором разрубила моё туловище пополам.
Я упала на колени и то ли захрипела, то ли зарычала, да так, что каждая баночка, каждый пузырек в комнате задрожал.
