Началась вторая неделя нашего пребывания в Бабьей Выгороде. День был солнечный и очень жаркий. Утренняя дымка ещё не развеялась, и холодная роса благоухала лесным нектаром, стекая на землю.
Аннушка увязалась за мной собирать незабудки для Евгении Павловны. Это были её любимые цветы, как и вообще всё голубого цвета. Я была уверена, что девочку надоумил Игорь составить мне компанию, чтобы я тоже воспылала к ней нежностью.
Прогнать её я не могла, она всё-таки была ребёнком (хоть и жутким, но всё-таки ребёнком!), поэтому, взвесив все "за" и "против", я решила хотя бы присмотреться к ней. Ведь даже если ей удалось влюбить в себя Игоря напускным детским очарованием, то вот обмануть Севера подобным трюком она бы не смогла, а значит, всё было не так плохо.
Бабья Выгорода простиралась на несколько километров от камня вплоть до Чёртового острова, где была территория наших "друзей" медведей. Каждый раз, покидая дом, я помнила, что дальше, чем на километр отдаляться не стоило, но с каждым разом я уходила всё дальше от камня. Не потому что мне нравилось себя испытывать, нарываясь на неприятности, а потому что чувство расстояния у меня напрочь отсутствовало. И этот раз тоже не был исключением.
Забывая, что я не одна, я шла вперёд, вспоминая про свою маленькую компаньёншу лишь, когда она начинала напевать ту или иную мелодию. Это меня пугало, так как обычно Аннушка не разговаривала и вообще не издавала никаких звуков, хотя Евгения Павловна утверждала, что говорить она умела.
Слух у неё был хороший, насколько я могла судить по мелодичному мычанию. Вот только глаза у неё при этом увеличивались в размерах и становились ещё даже безумнее, чем у Игоря. Поэтому она, наверное, ему и приглянулась. Рыбак рыбака!
Улыбаясь самой себе совершенно без причины, я периодически ловила себя на мысли, что этот нелепый голубой сарафан и длительное отсутствие кофеина плохо влияли на меня вплоть до личностного отупения.
Продолжая тупо улыбаться, я собирала унылые голубые цветы в уже наполненную до краёв плетёную корзину. У Аннушки была такая же корзина, только наполненная какими-то жёлтыми, но однозначно такими же унылыми цветами.
Я давно не слышала, как она напевает, поэтому опять забыла про неё, сосредоточившись на монотонном процессе бессмысленного уничтожения местной флоры.
Она неслышно подошла сзади и стала настойчиво дёргать меня за край сарафана. Без особого рвения я обернулась, чтобы узнать, чего она от меня хотела. Что-то в её лице меня меня насторожило, оно словно утратило всё детское, что в нём было. В больших глазах читалось предупреждение – предупреждение о том, чего я не замечала, но что было важно и главное опастно.
К счастью для нас обеих моё отупение не коснулось инстинктов, которые большей частью являлись заслугой моего альтер-эго. Прислушиваясь к звукам, я параллельно осматривала окружающий нас лес. В промежутках между щебетом птиц и шелестом листьев сквозило чьё-то присутствие.
За нашей спиной еле слышно хрустнула ветка. Стая птиц, потревоженная чьим-то приближением, взлетела вверх. Аннушка взяла меня за руку, крепко прижимая к себе плюшевого зайчика, словно ему нужна была защита. Я слышала её испуганное шипение.
Незаметно наступила тишина, и белая мгла в считанные секунды поглотила солнечный свет непронцаемым куполом.
Лай собаки едва пробивался сквозь звон в моих ушах вместе с другими голосами. Густое белое облако рассеивалось, и солнце снова тёплыми лучами падало вокруг меня и лежащей подо мной Аннушки.
Голос Игоря был громче остальных, и его руки первыми коснулись меня. Следом за ним подбежал Костя с незамолкающим Севером. Евгения Павловна подошла последней. Лица всех были напуганными и очень бледными, если не вообще белыми. Такими же белыми, как и тысячи лилий, которыми была устлана земля вокруг нас.
Содранная во время падения кожа на правой руке сильно саднила. Игорь слишком туго завязал повязку, и от этого было ещё больше не комфортно. Он кипел от злости, сбивая на пол всё, что попадало под руку или ногу. Пару раз он даже врезался в Севера, который не отходил от меня с тех пор, как мы пришли домой. Я молчала, терпеливо ожидая, когда он успокоится. В таком состоянии даже я не решалась его трогать.
– Ты хоть представляешь себе, что я испытал, когда потемнело?! – Разбросав по комнате ещё несколько предметов, Игорь, наконец, остановился, направляя всю накопленную им злость в голос.
– А ты хоть представляешь, что испытала я?! – заведясь с полоборота, перебила я. – Что испытала Аня?!
Вскочив с кровати, я направилась к выходу из комнаты. Игорь перехватил меня за руки, разворачивая к себе. Вид у него был виноватый.
– Извини…
– Извени что? – снова перебила я. – Что ты отпетый эгоист? Что я не подумала о тебе, отправляясь собирать грёбаные цветы? Что я не предвидела то, что случилось? Что вместо голубых незабудок я притащила домой корзину долбанных белых лилий?
– Извини, что ты эгоистка и безтактно перебила меня, не дав мне сказать, что я чуть с ума не сошёл, пока искал тебя, что неизвестность меня убивала, а страх потерять тебя вообще был даже хуже смерти! Но если тебе принцпиально важно всё перевернуть и выставить меня эгоистом и злодеем, то пусть будет так! Главное, что ты жива!
Подавив желание моей вредной натуры спорить дальше, я обняла его всё ещё дымящееся от негодования сильное тело и лаского поцеловала в шею. В конце концов, мы оба эгоисты, и каждый из нас по-своему прав.
Преодолев упрямое сопротивление, мои чувства всё-таки пробились к его эмпатическому обонянию, и он немного расслабился. Обхватив меня за талию и поцеловав в ответ, Игорь устало выдохнул.
– Давай больше не ссориться! И вообще не разлучаться!
– Будешь ходить за мной хвостом? – улыбнулась я.
– Ну, хвост у тебя уже есть, а вот вторая голова не помешает!
– Смешно до ужаса!
Мы вышли в гостинную, где Евгения Павловна колдовала над Аннушкой, запихивая в неё плитку шоколада с орехами. А мне вот шоколадку не дали!
– Как она? – спросил Игорь.
Хитрая девчонка тут же захлопала ресничками и потянула его за руку, чтобы он сел рядом с ней. Ладно, я признаюсь! Мне она тоже начала нравиться! Самую чуточку! Хотя она всё равно жутковатая!
– Этот ребёнок крепче нас всех вместе взятых, – ответила Евгения Павловна, протягивая мне кусочек шоколада.
– Нам очень жаль, что так вышло, – сказал Игорь. Я поддакнула, выковыривая языком кусок ореха, застрявшего в зубах.
– Вашей вины в этом нет. Рано или поздно это или что-нибудь похожее всё равно случилось бы.
– А мы вообще уверены, что это был Витольд? – спросил Костя, вошедший в комнату.
– Уверены, – ответил Игорь. – Такое уже было, хотя и в меньшем масштабе.
Сомнения Кости меня не удивили. К тому времени, как заварилась вся эта каша с Орденом, он уже ушёл. О том, что Витольд уже оставлял мне белую лилию, я ему не рассказывала.
