– Ты только не сердись, милый! Мы понимаем, что ты уже взрослый и у тебя своя жизнь, и что отчитываться нам ты не обязан, – перехватила эстафету его мать, – но до нас доходили самые разные слухи, включая слухи о твоей смерти. Мы не знали чему верить, а чему нет.
На фразе про смерть, его отец немного побледнел, а мать быстро заморгала, как будто смахивая с ресниц слёзы. Они уже потеряли дочь, и кроме Игоря у них больше никого не было.
– Вобщем, мы позвонили Екатерине Павловне.
Чай пошёл не в то горло, и я закашлялась. У Игоря же ни одна мышца не дрогнула.
– Это правда? То, что она рассказала? – дрожащим голосом спросила Анжела Григорьевна.
Задумчиво положив ногу на ногу, Игорь отвечать не спешил. Но ему было сложно уйти от прямого вопроса родителей, как и сложно прямо на него ответить.
– Да, это правда, – выдохнул он.
Больше его родители вопросов не задавали. Они проделали столь длинный путь сюда из разных уголков земли не для того, чтобы подтвердить ужасающие слухи и свои страхи, а чтобы их развеять. Теперь же им предстояло многое переосмыслить, остаться ночью один на один с пугающими домыслами по поводу будущего своего сына, навсегда оставшегося для них маленьким мальчиком, которого они хотели защитить от всего и всех.
Глава 12. Слова и поступки
Я валилась с ног от усталости. Тело крутило даже в тех местах, о существовании которых я не подозревала. Но это было ничто по сравнению с тем, что я испытывала при мыслях о моём мотоцикле. Как же я могла так поступить со своей девочкой?
– Нина, что такое? – забыв про былые обиды, Игорь бросился ко мне. – Не плачь! Я на тебя не сержусь!
– Мой… – всхлипывала я. – Мой мотоцикл… Мне пришлось его бросить… – ещё больше разрыдалась я. Вслух признавать это было ещё больнее.
Игорь растерялся. Он ожидал другого ответа, но, как и большинство мужчин при виде женских слёз, он не придумал ничего лучше, чем просто промолчать, и дать мне спокойно выплакать своё горе.
Однако минут через десять досада на то, что я растроена всего лишь каким-то мотоцилом, а не тем, что обидела его, взяла верх. Раздражённо меряя комнату шагами, Игорь снова начал злиться, накручивая себя самыми невероятными теориями, объясняющими столь неуважительное с моей стороны отношение к его выдающейся персоне.
– Ну, всё, хватит ныть! Ты сама виновата, что так вышло!
– Прошу прощения, я виновата? – в миг, забыв про необходимость лить слёзы, возмутилась я. – Ну, прости, что не дала порвать себя на сотню маленьких котят!
– Тебе вообще не нужно было туда ехать!
– А куда мне нужно было ехать? Домой? Я не знала, что приедут твои родители и устроят смотрины!
– Знала, если бы слушала, что я тебе говорю или хотя бы чаще дома бывала, а не прохлождалась, где попало!
– Так вот где собака зарыта!? – Теперь настала моя очередь злиться. – Ты думал, что я собираюсь тебя бросить!?
Вот это да! Значит, вот какой он меня считает! И это после всего того, через что мы вместе прошли, и что я для него сделала! Неблагодарный мерзавец!
– Так вот, что я тебе скажу, милый мой, – закричала я, швыряя в него всё, что попадало под руку. – Хотела бы бросить, давно бы бросила!
К его счастью я быстро выдохлась. Да, и мелких предметов под рукой больше не оказалось. Хорошо, что в доме была хорошая звукоизоляция, иначе его родители уже давно бы задались вопросом, что же здесь такое страшное происходит.
Убедившись, что буря закончилась, Игорь подошёл ко мне и погладил по щеке. Вид у него был немного напуганный и сбитый с толку моей столь бурной реакцией, но, в конце концов, он сам на это напросился. Сказал же такое! Прохлождалась! Капец!
– Никогда больше во мне не сомневайся, – строго сказала я. – Мы с тобой половинки одного целого, и мне не комфортно от того, что я на тебе так срываюсь. Для тебя я хочу быть лучше, чем есть, поэтому просто люби меня, понимай меня, уважай мои решения, какими бы они не были и больше никогда не сомневайся во мне!
Я не знаю, почему я сказала то, что сказала. Все эти сопливые разговоры были как-то не по мне. К чему были слова, если они улетят, как ветер, и забудутся, в то время как поступки запомнятся, расставят все точки и запятые, открыв завесу истинных чувств.
Однако всего несколько часов назад я была на волосок от смерти, и в перерыве между метанием вазы и мобильного телефона мне пришло в голову, что Игорь сомневался во мне как раз потому, что я молчала. Молчала о том, о чём не должна была молчать.
Переменчивость моего характера часто создавала у людей ошибочное мнение обо мне. Я так стремилась спрятать себя от других, что позволяла им воспринимать себя совсем другой – иногда дурой, иногда стервой, иногда бесшабашной гулякой и кто знает, кем ещё.
Если бы сегодня я не вернулась домой, то какой бы Игорь меня запомнил? Какой бы фальшивой информацией он бы заполнял пробелы? Нет, я так не хочу! Больше не хочу!
Игорь очень странно на меня посмотрел. Наверное, он решил, что у меня поехала крыша, но его чувства, чувства моих чувств к нему, не лгали, говоря об обратном.
– Я люблю тебя, – только и сказал он.
– А я люблю тебя, – только и ответила я.
Наверное, это и было взросление. В смысле учиться говорить вслух то, что чувствуешь, познавать глубины себя и того другого, кого любишь, и для кого хочешь быть лучше, чем ты есть на самом деле. Удивительное чувство!
Утро было полно сюрпризов, но уже более приятных, чем знакомство с родителями. Игорь принёс мне завтрак в постель, а комната, едва не убитая мною накануне, была убрана. Но самое приятное ожидало меня в гараже.
– Мой мотоцикл! – подпрыгнула я на радостях. – Но как?
– Это не моя заслуга, – засмеялся Игорь. – Ты звала его ночью, и он приехал как раз, когда я сам собирался за ним съездить.
Чудо-чудное, диво-дивное! На нём не было ни царапинки! Что ж, можно было с уверенностью сказать, что день начался очень даже удачно! Жаль только, что удача не коснулась моего шлема и экипировки, беспощадно уничтоженных.
И вот так вот жизнь снова вроде пошла своим чередом. Ненавистных белых лилий я больше не получала, и мы с Игорем погрузились в илюзорный мыльный пузырь более менее простой жизни.
Тихие семейные вечера с историями из детства Игоря переплетались с шумными пикниками на заднем дворике с Екатериной Павловной и ёё неугомонными учениками, так и норовившими что-нибудь поджечь, взорвать или каким-нибудь другим способом изменить интерьер дома.
Периодически Игорь, конечно, терял терпение и грозился сварить их в котле, но "мастер на все руки" Толик тут же оказывался рядом и быстро устранял нанесённый ими ущерб.
Родители Игоря ходили за мной хвостом при каждой выпавшей им возможности. Особенно его мама. Меня это, честно говоря, до ужаса раздражало, хотя бы потому, что она тоже была эмпатом, как и Игорь, и я боялась, что она почувствует моё раздражение. Но, похоже, её это совсем не волновало, так как её основной заботой было впихнуть в мою голову как можно больше информации об Игоре.
