Сильный и надёжный, немного упрямый, добрый и сопереживающий, Костя принадлежал к редкой породе представителей сильного пола, которая, по моему мнению, была практически вымершей.
Комфорт, который я чувствовала, находясь рядом с ним, снимал с меня всю защитную броню, нарощеную за мою короткую жизнь. Мне даже казалось, что с ним я странным образом становлюсь лучше, чем я есть. Впрочем, это "лучше" касалось далеко не всего. От некоторых привычек было не так просто избавиться.
Например, официантка, которая решила подать мне десерт раньше основного блюда, испортив этим мне аппетит, уронила поднос с посудой. Количество осколков было не сосчитать.
А как-то раз у водителя, который решил подрезать меня на дороге, лопнуло целых две шины. Это вообще было моим коронным фокусом. Но Костя эти проишествия не замечал, а даже если и замечал, то этого не замечала я.
Вот так незаметно наступил октябрь, с первых чисел задав тон резким понижением температуры и серым небом, так и норовившем зарядить холодным дождём. Если пойдёт и дальше такими темпами, то мне придётся подумать про консервацию мотоцикла.
На календаре было второе октября, пятница – мой самый любимый день. Небо ещё только подёргивалось тучами, а воздух уже был наполнен сыростью. Мы с Костей договорились встретиться возле моего дома. Планировалось, что я загоню байк в квартиру, и мы пойдем в супермаркет, чтобы сэкономить время и не ходить в субботу под обещаемым синоптиками дождём.
Костя как раз застёгивал свою кожаную курточку, такую же потёртую, как и его джинсы, когда я подъехала. Оставив все ненужное дома, мы неспеша отправились за покупками.
Не смотря на позднее время в супермаркете было многолюдно. Наверное, не только я хотела в выходные греться дома и не думать о том, что бы поесть.
Костя в очередной раз подшучивал над тем, с каким сосредоточеным видом я выбираю овощи и фрукты. "Как будто бомбу обезвреживаешь" говорил он. Задор в его голосе не мог оставить меня равнодушной, и я смеялась громче, чем позволяли приличия.
Когда уже я почувствовала, что от смеха у меня начали болеть рёбра и щёки, а люди перестали обращать внимание на исходящий от нас шум, случилось то, что обычно называют "не к добру".
– Здравствуй, Костя. Давно не виделись.
Голос был не столько неприятный, сколько какой-то острый. Хотя в интонации незнакомца я не уловила открытой враждебности или вообще каких-либо эмоций, от его холода моя кожа под одеждой покрылась мурашками.
Первым, что бросалось в глаза во внешности обладателя голоса был контаст между очень белой кожей и чёрными одеждой и волосами.
Вобщем-то, я сама была белой как сметана, но руссый цвет волос это смягчал. У этого же парня, казалось, сама природа приложила руку к созданию столь отчуждённого и мрачного образа.
Дорогая одежда, часы с золотым браслетом, приятный запах явно не тройного одеколона – всё в нём кричало о статусе обеспеченного, ни в чем себе любимому не отказывающего, человека. Наверное, возле супермаркета была припаркована дорогая иномарка последней модели с ожидающим водителем. Хотя, нет. Такой, как он любит управлять сам и всем.
Впрочем, не смотря на мрачность, он всё же был весьма привлекательным, я бы даже сказала красивым: высокий, атлетически сложенный, стройный, немного костлявый на мой вкус.
– Что ты здесь делаешь? – грубо спросил Костя, даже не взглянув на протянутую руку. Выражение его лица резко сменилось с веселого на такое, что я ощутила себя мягко говоря между молотом и наковальней.
Столь грубая интонация и враждебный настрой были ему не свойственны. Не думала, что в Косте это есть. Впрочем, тёмная малоприятная сторона имелась у всех нас.
– То же, что и ты, – невинно показывая на корзину с покупками, ответил незнакомец и перевёл взгляд на меня. – Костя что-то сегодня не очень вежлив. Игорь, очень приятно. – Он протянул руку мне.
– Нина, – ответила я, ответив на рукопожатие.
– Нам пора, – безаппеляционным тоном не то мне, не то ему, заявил Костя и развернулся к выходу.
– Кстати, отвечая на твой вопрос, – словно не замечая нашего отступления, продолжил незнакомец. – Я приехал навестить могилу своей сестры. Помнишь её?
Последнюю фразу я расслашала с трудом, настолько быстро Костя увеличил расстояние между нами и столь неприятным для него знакомым.
Домой мы шли быстро, если не сказать бежали. В каждом Костином движении чувствовалось напряжение. По сторонам он не смотрел, только вперёд, но я готова была поспорить, что от него не ускользала ни одна посторонняя деталь.
– Мне стоит спрашивать или нет? – осторожно спросила я, закуривая сигарету. Костя неспеша раскладывал продукты. Тяжело выдохнув, он опустился на стул напротив меня.
– Я учился в старших классах с его сестрой. Перед самым выпускным произошел несчастный случай, и она умерла. В этом месяце ей испонилось бы двадцать один. Вот и вся история.
Вобщем-то мне было всё равно, но я не могла не заметить, что очень многие детали этой истории Костя спустил в унитаз. В этом я была уверена так же, как и в кубатуре своего мотоцикла.
Мы с Костей были не так давно знакомы, но я изучила его достаточно хорошо, чтобы не тратить время, задавая вопросы, отвечать на которые он не хотел. К чему было портить вечер и так омраченый неприятной встречей!?
В окна забарабанил дождь, решивший пойти внепланово раньше. Я пыталась уговорить Костю остаться на ночь. Как же он будет добираться домой так поздно, да ещё и под дождём? Но он отказался даже от такси.
Наша с ним взаимная симпатия уверенно возрастала и укреплялась. Мне нравилось думать, что это благодаря тому, что наши отношения были лишены межполовой вульгарности. Однако я соврала бы, если сказала, что определённые пошлые мысли не посещали меня. Гормоны и всё такое!
Впрочем, о гормонах думать было некогда. Собачий холод просто был не совместим с этим. На мотоцикле я всё ещё ездила на работу, но куртку пришлось сменить с кожаной на утеплённую. Лучше так еще поездить, чем на своих двоих, да еще и на общественном транспорте.
Костино поведение с той самой встречи, похоже, подверглось необратимым изменениям. Все выходные он проторчал у меня. Едва я успевала почистить зубы, как тут же раздавался звонок в дверь. И это было лишь вершиной айсберга.
Несмотря на нелётную погоду, он встречал меня с работы, гулял вместо меня с Севером, и уходил только тогда, когда я стелила постель. И так пять дней подряд. Пять дней! А как же личное пространство?
Терпением и сдержанностью я никогда похвастаться не могла. Мне и так можно было ставить памятик за то, что я так долго терпела его странное поведение. Все-таки привычка жить, держа ответ только перед собой, была сильнее симпатии и лояльности к нему. И почему я вдруг решила, что мы с ним чем-то отличаемся от других людей, связанных отношениями, какими бы они не были?
