– С созреванием он опоздал лет так на пять, – сострила я.
– Ты совсем себя не знаешь, ведьма, – неодобрительно качая безликой головой, ответила фигура. – Ты двоедушница, а это значит не только превращение в зверя, но и владение магией в форме зверя. Ты ещё только начинаешь этим овладевать.
– А то я сама не догадалась, – проворчала я.
– Ну и вредная же ты! – возмутились фигура. – Зачем я вообще с тобой разговариваю?
– Мне вот тоже это интересно, – я хотела съязвить, но вместо этого фраза прозвучала с оттенком рвотного рефлекса. – Что такое? – простонала я, но скрюченная белая фигура уже растворилась в темноте. Живот свело, а вдоль позвоночника пробежал отнюдь не приятная дрожь.
– Нет, я сплю, – стонала я. – Это сон!
Сделав глубокий вдох, я почувствовала, что вместо воздуха вдыхаю холодную воду. Брыкнувшись, как бешеная лошадь, я больно ударила локоть об ванну.
– Это самый не романтичный поступок, который для меня совершали! – откашливая и отплёвывая воду, выпалила я.
– А ты в курсе, что ты начала обращаться прямо в кровати? – сердито сказал Игорь. Аня, стоявшая за его спиной, покачала головой в подтверждение его слов.
– А ты в курсе, что ты идиот? – огрызнулась я.
– Я бы сказал, кто ты, но воспитание не позволяет мне оскорблять девушек, – сухо ответил он, поднимаясь на ноги. Я устало положила голову на спинку ванной и смахнула капли воды с лица.
Блин, что это такое было? Сон? Или я не спала? К новому уровню что ли приятным бонусом шли галлюцинации и всякие другие странности?
– Вылазить будешь? – спросил Игорь.
– Нет!
– А если вытащу?
– Получишь в бубен!
– Тогда может, расскажешь, какая птица тебя клюнула? – теряя терпение, спросил Игорь.
– Ни какая! Я сама себя походу клюнула, – ответила я, закрывая глаза рукой. Игорь шумно вдохнул и на свой страх и риск всё-таки вытащил меня из ванны. Аня подала мне полотенце.
– Ну, что? Мне и дальше угадывать таинственную причину твоего странного поведения? – он растирал меня полотенцем, как маленького ребёнка, которого боятся простудить.
– Мне снился сон, – неуверенно сказала я, – или я вовсе не спала, не знаю, но я видела фигуру без лица, которая была мной.
– И эта фигура тебе что-то сказала? – очень странно посмотрев на меня, спросил Игорь.
– Она сказала, – я нахмурилась, вспоминая сон, – что началось моё вознесение.
Глава 11. Приблуда
Вознесение. Какое громкое слово. Оно совершенно не вязалось со словом "созревание", которое употребила белая фигура, но я использовала именно его. Какая странная случайность! Случайность из области, где случайности вовсе не случайны, где всё имеет причины и следствия.
– Давно ты начала видеть эту фигуру? – уточнила Екатерина Павловна, задумчиво сводя брови к переносице.
– С осени, – ответила я, нервно грызя ногти. Это проклятое слово завело в тупик не только меня, но и всех остальных, которые слышали об этом, но никто толком не знал, что именно оно значило.
Белая фигура, как мне объяснили, действительно была мной, то есть не именно мной, а моей магической проекцией, тем зерном, которое передавалось мне из одной моей жизни в последующую. Это, собственно, напомнило мне о вопросе, который я так и не задала своему крёстному Серёже по поводу того, как это вообще всё происходило.
В смысле, моё семейное, кровное дерево было таким же, как и я в той или иной степени: мать носитель кошек, отец носитель волков и так далее. То есть я была истинным наследником своего рода, что противоречило тому, что более четырёхсот лет назад я была такой же, как сейчас. Как же я тогда могла быть наследницей? Самой себя что ли?
– А это, моя милая, есть вечная цикличность, – ответила Евгения Павловна. – Мы рождаемся, живём и умираем, оставляя после себя новые веточки, чтобы потом родиться опять и всё начать с начала.
– То есть мои родители не более чем носители?
– Твои родители – твоя кровь, твоё подобие. Или наоборот, ты их подобие. Ты бы не родилась у них, если бы они были чужими для тебя или просто другими, не такими, как ты.
– Что касается вознесения, – сказала Екатерина Павловна, – то это лучше спрашивать у двоедушников. Даже если бы мы достоверно знали что это, вряд ли мы смогли бы объяснить это тебе так, как они.
Вобщем было понятно, что ничего не было понятно. Моя собственная проекция, обидевшись на меня, больше не появлялась, и мне не оставалось ничего другого, как позвонить Серёже.
– Где ты об этом услышала? – прошипел в трубку крёстный таким тоном, словно я сказала что-то неприличное.
– Это как-то связанно с созреванием? – на последнем слове я немного замялась, оно уж точно по неприличности было ближе, чем предыдущее.
– Это не телефонный разговор, – отрезал Серёжа. – Никому пока об этом не говори! – Он бросил трубку раньше, чем я расшифровала его намерения по интонации. Вот и поговорили!
Так или иначе, это был не тот вопрос, который можно было загуглить, поэтому я постепенно перестала ломать себе голову. Рано или поздно моя проекция перебесится и вернётся, чтобы всё мне рассказать, как бы дико это не звучало.
Январь тем временем почти закончился, а с ним и праздничные дни. Народ вернулся к своим делам, а Игорь на свою проклятую работу, почему-то именно сейчас требующую его постоянного отсутствия дома.
Мы с Ритой и Аней остались предоставленные сами себе, но в отличие от Ани, которая в силу детской незаурядности всё время находила себе занятие, я на пару с Ритой маялась, меряя шагами коттедж.
Топор войны, как и былые обиды, мы зарыли, и сейчас ладили намного лучше, чем раньше, но веселее от этого не становилось. Я всё ещё не оставляла попытки найти работу, отказываясь смиряться с ролью содержанки, но не смотря на все мои старания, эта роль прилипла ко мне конкретно.
Я бы соврала, если бы сказала, что к обеспеченной жизни, которую мне давал Игорь, я испытывала отвращение. К хорошему быстро привыкаешь, но всё же мне было некомфортно от того, что мне было некуда себя деть. Я привыкла стремиться домой, а не из дома, уставать и отдыхать, а не уставать и отдыхать от безделья.
Впрочем, миру было абсолютно наплевать на это, и я всё чаще задумывалась о том, чтобы применить магию и заставить взять меня на работу хоть куда-нибудь, а пока я думала, Рита подсадила меня на рукоделие.
По несколько часов в день мы тратили на создание славянских кукол-берегинь, или, как я их называла, кукол-рванок. Каждую из них мы наделяли особыми полномочиями, заряжая их своей силой и энергией.
Признаюсь, меня это даже увлекло, хотя от процесса создания кукол у меня жутко болели пальцы, но этого всё равно надолго не хватило, и мне снова захотелось лезть на стену от скуки. Вот и построила свою жизнь, сидя на шеи у Игоря!
