– Понимаю, но…
– Что "но"?
– Вот что у тебя за дурная привычка перебивать? – начал сердиться Игорь. – Я тут пытаюсь…
– Так что за "но", – опять перебила я. Игорь раздраженно выдохнул.
– Я не хотел испортить вечер, но твой брат все время от меня закрывается.
– В каком смысле? – Я перевернулась, чтобы быть к нему лицом. Между бровей у него залегла задумчивая сладка.
– Не то, чтобы закрывается, просто его чувства какие-то странные. У тебя, например, они все время в движении и такие яркие, и острые, а у него они какие-то сонные, вялотекущие, как будто он их подавляет.
– Все люди разные, Игорь, – сказала я. – Нельзя всех под одну линейку мерить. К тому же, он очень молод и еще формируется и как человек, и как ведьмак, а, возможно, еще и как двоедушник. Кстати, – вдруг вспомнила я, – мне показалось, или ты хотел кровушки с него сцедить? – Игорь отвел глаза. – Хотел, значит. – Я сузила глаза, снова начиная сердиться. – Чтобы что? Провести эксперимент? Заколдовать? Может, "Обликом" напоить, чтобы проверить, в кого он превратиться?
– Может, и не "Обликом"…
– Ты совсем не в своем уме? – подпрыгнула я на кровати. – Головка не болит? Может, у тебя там дырочка, и мозги вытекают?
– Хамка! – рыкнул Игорь, подпрыгнув, и выскочил и спальни, хлопнув дверью.
– Сам такой! – крикнула я, потянувшись за таблетками от головной боли. Честное слово, еще один такой семейный ужин, и моя голова просто разорвется.
На утро за завтраком в доме царила угрюмая атмосфера. Девочки, не зная, что и думать, поочередно смотрели на нас с Игорем, после чего озадаченно переглядывались.
Периодически он кидал на меня не то виноватый, не то обиженный взгляд, но так и не решился ничего сказать. Молчала и я. Правда была на моей стороне.
– Ты не права, – с уверенностью заявил Марк, соизволивший под конец недели явиться на работу.
– И ты туда же, – всплеснула я руками. – Мужская солидарность?
– Причем здесь солидарность? – Марк посмотрел на меня с укором. – Просто ты эгоистка, и не хочешь посмотреть на ситуацию с его позиции.
– Нет здесь никакой позиции, – буркнула я. – Он просто ревнует.
– Ревнует, – согласился Марк. – И ты бы на его месте ревновала, но дело не в этом.
– А в чем?
– Просто Игорь видит то, что не видишь ты, а именно пробелы в истории Славы.
– Какие пробелы? Какая история? Сколько ему еще нужно доказательств, что Слава мой брат?
– А какие у него они вообще есть? Я имею в виду доказательства. Только твое слово, да его?
– А разве моего слова недостаточно?
– Люди верят в то, во что хотят, Нина. Тебе ли этого не знать. Вот подумай сама…
– Давай лучше сменим тему, – попросила я, устав спорить. – Что там с твоим расследованием? Есть сдвиги?
– Кое-что есть, – оживился Марк, мрачно сверкнув глазами.
Дверной колокольчик зазвенел, и в магазин вошел Слава. Огонек в глазах Марка погас, и лицо его приняло обычное мрачное и беспристрастное выражение.
– Уф, ну и погодка сегодня! – смешно отряхиваясь, сказал он. – Всем привет!
Марк довольно прохладно ответил на приветствие, я же, окутанная запахом яблок, встретила младшего братца, как полагалось, то есть крепкими объятьями.
– Какой ты холодный! Бррр! Голоден? Может, сходим пообедать?
– Слушай, а ты не беременна ли случайно? Ты все время про еду говоришь.
– Уверяю тебя, что нет, и случайного в этом тоже ничего нет, но раз ты так веришь в случайности, может мне стоит провести с тобой разговор на тему полового созревания? По-сестрински, типа, – поддела я братца, и он засмеялся.
– В моей зрелости можешь не сомневаться, сестрица, – ответил он, хитро блеснув глазами. – Давай-ка я тебя кофе угощу. Пару-тройку историй поведаю про свои зрелые половые похождения.
– Фу! – скривилась я. – Хотя, от кофе не откажусь. Марк, закроешь магазин? – Он едва заметно кивнул, косо проводив Славу взглядом до двери, которую он мне открыл. Какой воспитанный мальчик!
Погодка действительно была еще та. Крупные хлопья снега сыпали, не переставая. Небольшой мороз покалывал щеки, но это было даже приятно.
– Слушай, Слав, – я сделала глоток горячего кофе, – я хотела извиниться за тот ужин.
– Перестань. – Слава положил свою руку на мою. – Серьезно. У тебя это уже в привычку вошло. Ты не можешь винить себя за то, что я не нравлюсь твоему мужу. – Он ободряюще сжал мою руку.
– Ну, почему сразу не нравишься? – Я заерзала на стуле, смущенная тем, что он так рубанул с плеча, даже не дав мне возможности хоть как-то замаскировать неприязнь Игоря. – Он просто…
– Ревнует, – улыбнулся Слава. – Я понимаю. Он видит во мне конкурента. Сам бы я на его месте не подпустил бы вообще никого к тебе, так что он еще лапочка в этом плане.
– Вот именно! – с чувством закивала я. – Он лапочка! Просто эту "лапочку" не все видят! Да это даже и не нужно, можешь просто поверить мне на слово, а вот ему нужно увидеть твою "лапочку"!
– Как-то это странно прозвучало, не находишь? – Приподняв одну бровь, Слава с сомнением посмотрел на меня. Я прокрутила в голове свои слова еще раз.
– Мда… – согласилась я. – "Лапочку", пожалуй, ты ему свою не показывай, а то он еще не так поймет. – Мы рассмеялись. – Так что, повторим попытку? – Слава посмотрел на меня со снисходительной улыбкой, и аромат яблок окутал меня с ног до головы.
– Повторим. Как-нибудь. – Я радостно просияла. – А теперь пошли, сестрица, – хитро улыбнулся он, – займемся тем, чем мы уже давно не занимались.
Я застегнула пуховик, теряясь в догадках, что же это за занятие могло оказаться, но, как только я вышла из кофейни, все стало понятно.
– Ах, ты… – прошипела я, стряхивая снег, упавший мне на голову.
– Что, сестрица, не ожидала? – улыбнулся Слава, и еще один ком снега упал мне на голову.
– Ну, братец, погоди! – пошипела я, сузив глаза и потирая руки. Сейчас я этого мальца проучу! Я покажу ему настоящие снежки!
С боевым кличем, я погналась за ним с армией снежных шариков. Хорошо, что уже сели сумерки, и не прекращавшийся снегопад разогнал по домам даже самых смелых гуляк, иначе люди бы стали задаваться вопросом, кто же издает такие неприличные звуки и слова, с которыми мои, да и в последствии его, снежные шарики носились по воздуху.
– Давай, сестрица, покажи все, на что способна! – поджучивал меня Слава, и это работало.
Я была для него примером, и показывала ему, если не все, на что была способна, то на что была прилично способна ради веселья: снег менял цвета, из комков высовывались ручки и ножки, угрожая поддать тому, в кого попадут, матерясь, как сапожники, и с каждым новым полетом принимая все большие размеры.
