– Ничего, – хитро улыбнулся он, потрепав меня по голове, – со мной ты их полюбишь.
– Слав, я не думаю, что это хорошая идея, – с сомнением посмотрев на кроссик и снежные бугры, сказала я.
– По-моему, это отличная идея, – бодро ответил он. – Тебе нужно расслабиться, вспомнить, кто ты без мужа, детей, проблем. Разве тебе не кажется, что ты немного потерялась в них? Заржавела?
– Ну… – протянула я, тщетно пытаясь остановить возбуждение, ползущее по телу.
– Я знаю, что ты этого хочешь, – коварно проворковал Слава, потрусив меня за плечи. – Ты хочешь этого очень сильно. – Он посмотрел мне в глаза с таким задором, что я сдалась.
Может, он и прав был. Со всеми этими проблемами, я совсем забыла, каково это просто быть собой, не думая ни о чем, и не обременяя себя тем, что подумают обо мне дома.
– Черт, Слава! – Брат победно рассмеялся. Одежда его тоже сменилась на экипировку, только с желтыми вставками, и мотоцикл его тоже был желтый.
Все еще посмеиваясь, он надел черно-желтый шлем, и оседлал своего железного коня.
– Не знала, что ты любишь мотоциклы, – сказала я, затягивая туже перчатки.
– Я и не люблю, – пожал плечами брат. – Это все только ради тебя и для тебя, сестрица, – добавил он, опуская визор. Мотоцикл его нетерпеливо заворчал.
Надев шлем, я оседлала свой мотоцикл. Он был многим легче моей хонды, но, по идеи, намного маневреннее. По идеи.
Я опустила визор и посмотрела на брата, ожидающего меня, и возбуждение охватило меня полностью. Резко сорвавшись с места, я оставила все проблемы позади.
Подпрыгивая на буграх, я взлетала все выше. На удивление мотоцикл вел себя на снегу ровно, без особых усилий преодолевая законы физики, в чем, конечно же, была заслуга Славы, конкретно поколдовавшего над ним.
Отжимая максимум, я все сильнее ощущала не только свободу, но и саму себя: свои мысли, свои желания. Видение мира становилось четче, и все больше приобретало зеленоватый оттенок. Из трубы вырывалось зеленое пламя. Я горела. Я парила. И так кайфово я не чувствовала себя очень давно.
Перелетая с одного бугра на другой, я закрыла глаза, не желая отпускать момент полета, желая продлить его. Внезапно мне стало холодно. Тело одеревенело и обмякло одновременно. Голову заполнил шум, сквозь который как будто что-то пробивалось. Я открыла глаза, но солнце больше не светило, скрывшись за скелетами, окутанными живым мраком.
Их были десятки со светящимися красным глазницами и беззубыми ртами, издававшими клокочущие звуки.
Они были совсем близко, и я отпустила руль мотоцикла, чтобы защититься, но руки не послушались. Сердце, покрывшись ледяным страхом, пропустило несколько ударов.
Небо, вспыхнувшее красным огнем, отдалялось. Я падала. Падала вниз.
Глава 13. Коллекционер и кукловод по совместительству
От удара в глазах потемнело. Грудь взорвалась острой болью. Спина громко хрустнула.
– Нина, родная, ты меня слышишь?
Солнечный свет, вновь появившийся после разгона падальщиков, заслонил собой Игорь. Голос его был хриплым и очень испуганным. Выражение лица вообще было не описать словами.
Я слабо моргнула, не в состоянии пошевелиться.
– Она упала на мотоцикл, – откуда-то из-за спины прохрипел Марк.
– Я вижу, – рыкнул Игорь, как можно бережнее снимая с меня шлем. – Нина, ты слышишь меня?
Я попробовала пошевелиться, но тщетно. Голос тоже поддался мне не сразу.
– Мне… Я… Очень больно, – едва выдавила я под болезненное бульканье в груди. – Я… Не чувствую… Ног… Я…
Собственно, кроме жгучей боли в груди и вкуса крови, поднимавшейся по горлу, я не чувствовала ничего.
– Любимая, все будет хорошо. – Я кашлянула, и грудь взорвалась еще большей болью. Изо рта потекла кровь. – Смотри на меня, Нина. – Лицо Игоря потемнело. Черные с проседью волосы упали на покрывшийся испариной лоб.
Кровь першила горло. Я давилась ей, не в состоянии ни проглотить ее, ни откашлять. Дышать было тоже больно и почти невозможно. Что-то как будто давило на меня, душило. Веки становились тяжелее и тяжелее.
– Не закрывай глаза, родная. Только не закрывай глаза! – Голос Игоря совсем сорвался. – Марк! Марк!
Все звуки разом стихли. Точнее, стихли голоса Игоря и Марка. Вместо них мое сознание заполнил шум ветра и тихий шелест листвы. Где-то неподалеку журчал старый фонтан. Я открыла глаза и сразу же прикрыла их рукой. Солнце светило очень ярко, и его теплые лучи мягко падали мне на лицо.
Пахло яблоками. Одно из них упало рядом со мной, брызнув соком мне на одежду. Я подняла голову вверх, где среди усыпанных красными плодами веток, сидела птица. Это был сапсан, и он был еще совсем маленький.
Рука коснулась моего плеча, и я вздрогнула.
– Тебе пора возвращаться, Нина, – ласково улыбаясь, сказал брат Иннокентий. – Твое время еще не настало.
По телу прошла волна. Яблоневый сад плавно исчез. В спальне успокоительно цокали антикварные часы, подаренные Игорю покойной бабушкой. Его рука была прохладной, но крепко держала мою.
Я попробовала пошевелиться, и у меня получилось. Слабо, но получилось. Постель зашуршала, и я открыла глаза. Игорь, оставив кресло, сел рядом. Он был бледнее обычного, со следами вселенской усталости на лице. Мне даже показалось, что у него прибавилось седины.
– Привет, – едва слышно сказала я. Во рту все еще чувствовался привкус крови.
– Привет, – ответил он, погладив меня по волосам, все еще остававшимися зелеными после "Облика". Взгляд его засветился любовью и облегчением. – Ты вернулась ко мне.
– Я всегда буду к тебе возвращаться, – слабо улыбнулась я, крепче сжимая его руку. Пристанище мне не приснилось. Я действительно там была. В этот раз я была как никогда близка к смерти. Очень близка. – Слава? – В разноцветных глазах Игоря промелькнула тень.
– Потрепанный, но живой.
– Прости меня, – прохрипела я, погладив свободной рукой Игоря по лицу. Мне вспомнились его слова перед моим уходом. Он чувствовал, что что-то случиться плохое. Любящее сердце всегда чувствует. А я вот ничего не почувствовала и ничего не предвидела.
– Ты не виновата ни в чем. – Игорь прижал мою руку к своей щеке и нежно поцеловал ее. – Но я мог не успеть, – с горечью добавил он. На лице его отразилась мука.
– А как ты вообще узнал?
– Аня. Она прибежала и, ничего толком не объяснив, сказала, что ты в опасности. Я… Мы не знали, где ты. Если бы не кольцо, я бы… – Голос его сорвался.
Я посмотрела на кольцо цвета морской волны в форме полумесяца на его левой руке – символ моей любви к нему, половины моей души, отданной ему, чтобы он жил. Эта половинка всегда стремилась обрести вторую.
