– И это еще преуменьшение.
Гортанный голос поверг Алену в дикий ужас и, бормоча что-то вроде извинений, она едва ли не кубарем скатилась по лестнице и затерялась где-то среди танцующих.
Борислав, даже не глянув ей вслед, улыбнулся и сел на диван напротив, элегантно закинув ногу на ногу.
– Прошу прошения за мою сотрудницу, – произнес он. – Видимо, она слишком прямо восприняла мою просьбу доставить тебе удовольствие.
– А я не против, – ответила я. – Не каждый день меня называют безценной, хоть и с небольшим преуменьшением.
Борислав рассмеялся, окидывая меня оценивающим взглядом.
– Правду говорят – женщины любят ушами. Мне стоит взять это на заметку и почаще одаривать тебя комплементами, Нина.
Я сделала глоток томатного сока, чтобы скрыть губы, твердо намеревавшиеся иронично скривиться. По ходу, у меня появился еще один воздыхатель.
Его свита, как выразилась Алена, состоявшая из нескольких сильных девонов и полноценных личей, подтянулась к полуночи, лишив меня возможности вытянуть из него пару-тройку комплементов в свой адрес. Уж больно меня заинтересовала нечаянно кинутая Аленой фраза про мою бесценность.
Набериус больше внимания уделил нашей с ним сделке, опустив очень многие нюансы моего превращения, а мне тогда и в голову не пришло расспрашивать, да и вряд ли он ответил бы, но вот теперь я задумалась конкретно.
Впрочем, это уже было не важно. Точка моего возврата была скреплена с возвращением души Игоря и до того, как это произойдет я все равно ничего поделать не могла, будучи связанной еще и условиями сделки.
Свита Борислава поглядывала на меня недружелюбно, если не ревниво, но по большому счету просто игнорировала мое присутствие и заваливала его какой-то несуразной чушью типа новостей из сверхъестественного мира, а, может, и нет. Честно говоря, я не особо прислушивалась, терпеливо выжидая удобного момента, чтобы слинять.
Смысла оставаться в клубе для меня не было: при Бориславе я не могла поговорить даже с Аленой, показавшейся мне достаточно информативно подкованной. Ну, а про то, чтобы искать вход в отражение, вообще не могло быть и речи, так что, смирившись с еще одним прошедшим в пустую днем, я толкнула дверь, но вместо того, чтобы выйти на улицу, я вышла, то есть вошла, в комнату, освещенную тысячами свечей, ненавязчиво благоухающими корицей.
– Начнем с салата или сразу перейдем к десерту?
Глава 19. Прелюдия
Я пробежала глазами комнату, оформленную в стиле неоклассики, в поисках источника голоса, но он, конечно же, оказался у меня за спиной.
– Зависит от того, что на десерт, – ответила я, не оборачиваясь.
Игорь засмеялся и, налюбовавшись моим задом, вышел вперед. Традиционно весь в черном он выглядел бесподобно. Разноцветные глаза игриво отражали пламя тысяч свечей, а в руках была алая роза с толстыми шипами.
– Все, что захочешь, – ответил он, протягивая мне цветок и жестом приглашая к столу, накрытому на двоих и способному удовлетворить любые вкусовые предпочтения.
– И так ты понимаешь прелюдию? – уточнила я, рассматривая блюда, пока Игорь выдвигал для меня стул.
– Так я понимаю прелюдию, – загадочно улыбнулся он.
Обстановка была идеальной и романтичной, еда вкусной, вино, которое я слегка пригубила, сладким, но внутри у меня один за другим взрывались снаряды, особенно когда я заглядывала в его личную темноту, вырвавшуюся на свободу, в холодную пустоту там, где была душа, и ощущала силу, находившуюся на стадии трансформации в некромантскую.
Я не должна было быть там, тратить время на ничего не стоявшие минуты дурманящей иллюзии. Я должна была рыть землю под "Чистилищем", снова и снова перечитывать лемегетон, искать его душу, бороться за нее, ведь время уходило, а я и так уже отдала слишком много, но цели не достигла.
– Почему ты решила стать девоном? – выбив меня из плена собственных мыслей, спросил Игорь. Он почти не притронулся к еде, как и я, и сидел, поигрывая ножом. – Ты двоедушница и силы у тебя хватало, так зачем было… – Он задумался. – Честно говоря, даже боюсь представить, что для этого было нужно.
– Я потеряла кое-что, – пригубив еще немного вина, ответила я. Оно вдруг показалось мне горьким, и я отставила бокал, удержавшись от порыва сплюнуть в него сделанный глоток. – Точнее у меня кое-что забрали. И я очень хочу это вернуть.
– Должно быть это что-то очень ценное. – Игорь проницательно посмотрел мне в глаза. – Или кто-то.
Эмпатические волны растекались от него, обволакивая меня и силясь приникнуть внутрь. Раньше я только один раз прочувствовала на себе воздействие его эмпатической силы, зато теперь ее прикосновение вызывало назойливое покалывание.
– Перестань, – попросила я, пока лишь слегка отталкивая его волны.
Он явно что-то искал, прощупывал и, толкни я слишком сильно, он мог бы заподозрить что-то.
– Почему? – Волна ударила сильнее и покалывание стало ощутимо жгучим. – Я хочу узнать тебя получше.
– Ты лезешь не на свою территорию, друг, – резко ответила я, отталкивая его грубее. Игорь неожиданно расхохотался.
– Борислав мне не указ, – фыркнул он. – Он может до второго пришествия всем рассказывать, что ты его и только его бесценное сокровище, но я то вижу, что ты птица вольная.
Хохотать настала моя очередь, хотя это и было вовсе не смешно: две не полных ночи в клубе, а слухи о том, что я что-то вроде собственности его хозяина, крепко оплели мою скромную личность.
– Плохо у тебя со зрением, раз ты меня за птицу принял. – Я обнажила клыки, сверкая зелеными глазами с вертикальными зрачками. – А что касается Борислава, то тут ты прав: он может думать все, что пожелает, но это только в моем случае.
– И как это понимать? – Разноцветные глаза Игоря потемнели.
– Он хозяин "мертвого" города, – ответила я, добавив в тон побольше яда. – А ты, как я понимаю, умер, и твоя душа теперь принадлежит ему. Разве нет?
Внутри непроизвольно поднялась буря протеста, но я подавила ее, напомнив себе, что передо мной лишь пустой сосуд, а вот на сколько пустой – мне очень хотелось узнать.
Брат Иннокентий говорил, что Игорь из-за проклятья был лишен воспоминаний, связанных с чувствами, то есть все, что он любил или ненавидел как бы перестало существовать, но не исчезло совсем, просто было отделено от него вместе с его душой, но, встретив Игоря, я начала сомневаться в том, что монах был прав. И не потому что он был глуп или же соврал мне. В его мудрости и знаниях я бы никогда не стала сомневаться, но он был там, то есть в пристанище, долгие сотни лет, если не дольше, а мы были здесь – в мире, где даже магия не стояла на месте, шагая в такт времени, и то, что было когда-то верным, сейчас могло оказаться десять раз, если не обратным, то порядком видоизмененным.
