Впрочем, по фигу, что он с ними делал, где держал и так далее. По силе он меня превосходил, но я, в свою очередь, без преувеличения превосходила любую его гипотетически существующую "мертвую" армию, так что никакие ходячие мертвецы мне были не страшны.
Другим немаловажным вопросом было то самое "временно", о котором упомянул Игорь. Вот, что оно значило?
Впрочем, это тоже было мне по фигу. Его "временно" было не моим "временно". У меня был свой счетчик, и у моего "временно" был еще небольшой запас.
Третьим с конца был вопрос "где?". Где находился собираемый каждую ночь прихвостнями Борислава "мертвый" урожай, то есть филактерии?
Ответ на этот вопрос был очевидным – в клубе, конечно же. То есть, под клубом, имевшем что-то вроде потустороннего отражения, находившегося прямиком под ним и, на сколько я могла судить, вход в него не был запечатан чарами, а лишь прикрыт заклинанием отвода, из-за которого я не могла точно определить его нахождение, что было (не побоюсь использовать это противное слово) лишь временным, хотя и далеко не единственным, осложнением.
Лидером же среди вопросов была сделка с Набериусом, но при его рассмотрении я постыдно уснула, распластавшись на полу. Хорошо, что сигарета погасла, а то еще одного пожара мне было бы не избежать.
Сон был глубоким, но при этом тесно граничащим с реальностью. Сновидение прокручивалось черно-белой пленкой немого кино, перебиваясь звуками улицы, долетавших из приоткрытого окна. Подсознание говорило мне, что это не транс, но и на обычный сон это не было похоже.
Искаженные изображения меня, Игоря, нашего коттеджа, девочек и даже Бабьей Выгороды накладывались друг на друга, складываясь в причудливые картины. Помимо этого я чувствовала чью-то тревогу и инстинктивное желание кого-то защитить… О, черт, меня!
Подпрыгнув так, будто меня положили на жаровню, я проснулась. Волосы спутались на лице, из-за чего я стукнулась головой об батарею.
– Какого хрена это было? – взвизгнула я, отбившись от волос.
– Ты тоже это видела, да?
Голос моей проекции скрипом отдался в висках. Она вынырнула из той же дырки, что и в предыдущий раз, и выглядела напуганной.
– А почему ты это видела? Разве такие, как ты спят?
– В том то и дело, что нет, – ответила она, наяривая круги под потолком, как хренов Каспер, только зеленый и с моей офигенской внешностью. – И, кстати, у тебя это был не сон.
– Это я и так поняла, – фыркнула я, потянувшись к сигаретам. – Что же тогда это было?
– Фата-моргана.
Черная одежда туго обтягивала мускулистое тело Славы, глазами-угольками посматривающего на меня с подоконника. Последние лучи заходящего солнца блестели на его черных, как смоль, волосах и запах ладана, сопровождавший его почти всегда, заставил мой пустой желудок мучительно скрутиться.
– Что, моя несостоявшаяся сестрица, – колко усмехнулся он, ловко спрыгивая на пол, – объездила ночью своего муженька, да? Тише, тише! – Слава увернулся от просвистевшего в миллиметре от него энергетического шара и выставил вперед руки. – Я пришел с миром!
– Не убивай его, – вмешалась проекция, – это падло что-то знает.
– Merci beaucoup. – Слава расплылся в улыбке и поклонился. – Так вот, – он перевел взгляд угольков на меня, – до того, как ты попыталась превратить меня в лягушку, чтобы потом проверить, не стану ли я от твоего поцелуя принцессой, я собирался объяснить тебе, моя зеленая прелесть, что…
– А можно короче, лягушонок? – перебила я. – А то меня в сон опять потянуло.
– Нет, ну, вы это слышали? – возмутился он. – Хамит, грубит, – принялся перечислять он, загибая пальцы, – убить пытается, да еще и обзывается! Неслыханно! Отшлепать бы тебя, Нина. – Он подошел вплотную и потянул край моей футболки, не сильно-то и прикрывавшей то место, на которое хотели посягнуть.
– Руки убери! – сказала я, шлепнув его по руке.
Слава рассмеялся и как ни в чем не бывало продолжил:
– Так вот… А на чем… Ах, да! Фата-моргана!
– Как ты можешь знать то, чего не видел? – спросила я, снова перебив его.
– Честное слово, дорогуша, – раздраженно сказал Слава, – где твои манеры? Перебивать не культурно!
– В жопу твою культуру, – огрызнулась я под согласное кивание проекции, – отвечай на вопрос.
– Ну, подсмотрел я немного твой сон, – неохотно признался он. – И что в этом такого! – Слава развел руками, мол, обычное дело.
– Убей, – уверенно заявила проекция. – Зуб даю, он не только твои сны подсматривал.
Слава мечтательно улыбнулся, предусмотрительно сделав шаг назад.
– Испытываю слабость к красивым женщинам, – сказал он, чистосердечно приложив руку к груди, – а у вас какое оправдание? – Я закатила глаза. Точно убью! – Короче, – лицо Славы, наконец, приняло серьезное выражение, – то, что ты видела было не твоим сном. Это вообще не было сном, а скорее глюком сознания, завершающего процесс трансформации. Ты просто перехватила это благодаря своей эмоциональной связи со своим драгоценным Игорюшей.
– Какой еще глюк? Какое завершение? Что ты несешь? – рассердилась я.
– Его воспоминания. Тебе ведь удалось пробиться к ним? Удалось, я знаю. Они исчезают, Нина. С концами. Переход почти завершен и то, что ты видела – это его последние вздохи по тебе.
– Подожди, – нахмурилась я, прокручивая в голове его слова. – Как это завершен? Сорок дней еще не прошло.
– Двадцать четвертое.
– Что "двадцать четвертое"? – Выражение его лица было почти сочувствующим и по мне пробежали испуганные мурашки.
– Так и знал, что ты не в курсе, – покачал он головой. – Нина, мир девонов – это фантасмагория. Он, как карусель, кружится и кружится, и кружится. Вне времени, вне реальности. Ты помнишь, когда мы с тобой виделись?
– Несколько дней назад, – ответила я, но мой голос прозвучал неуверенно и волосы. Вместо мурашек по мне лавиной прокатилось дурное предчувствие.
– Недель, Нина. Недель. Сегодня воскресенье, моя дорогая. Двадцать четвертое мая. Тридцать девятый день. Игорь во сколько умер? В час ночи? В таком случае у тебя, – Слава взглянул на наручные часы, – чуть больше суток, чтобы спасти своего мужа от неминучей участи вечно быть пустышкой в услужении Борислава.
– Не может… – На ватных ногах я подбежала к сумке с вещами и вытащила из нее телефон. Батарея давно разрядилась, и он выключился, но в моих руках экран вспыхнул заставкой и десятками тремя непрочитанных сообщений и столькими же пропущенными звонками. – Не может быть… – На экране так же четко светилась дата: 24.05.
Телефон выскользнул из рук и с грохотом упал на пол. Я уронила голову на руки, силясь понять, как же так произошло, что вместо недель у меня осталось чуть больше суток.
– Я предупреждал тебя, Нина, чтобы ты не лезла в эти игры, но ты меня не послушала. Борислав знал о тебе и не просто так послал за тобой своих шестерок во главе с Игорем, и когда ты явилась к нему в клуб, он тоже знал, кто ты, что ты и зачем пришла. Он играл с тобой все это время и теперь, когда более-менее вольные дни твоего мужа сочтены, он по полной возьмется за тебя, и не надейся, что если ты больше не явишься в клубе, он про тебя забудет. Нет, сестрица, он возьмется за тебя по полной. И я даже боюсь представить, что он с тобой сделает.
