Казалось, она ждала нас и в высеченных по периметру углублениях вспыхнул огонь, осветив начертанные на каменных стенах надписи на неизвестных языках и подобии рун.
– О, mon cher, – снисходительно улыбнулся он, посмотрев на меня, как на шаловливого ребенка, с детской непосредственностью играющего со взрослыми вещами, – ты не сможешь.
Я снова хлопнула в ладоши и по каменному полу начали растекаться жидкие чернила, формируя вокруг Борислава соответствующий ему сигил.
– Ты не посмеешь! – рявкнул он, сжимая череп. – Твоя душа у меня, и я…
– Ага, – перебила я, отступая от краев сигила. – Будь, кстати, с ней осторожнее. Она кусается.
Изумрудные огоньки, светившиеся в пустых глазницах черепа, ожили, безучастно глядя перед собой.
Борислав посмотрел на череп, из которого показалась плоская голова змеи. В мгновение ока она метнулась и, открыв черную пасть укусила его за лицо.
Глава 23. День сороковой. Дыхание смерти
Сделав дело, змея отцепилась и быстро отползла за пределы сигила к моим ногам.
Девонская кровь быстро разгоняла по телу Борислава яд, лишая его возможности двигаться и даже кричать.
Набериус, внутренний страж девонского мира, храбрейший и справедливейший из девонов, принявший облик ворона, опустился мне на плечо и пристально наблюдал за тем, как сигил жадно впитывал вытекавшую из ладоней, стоп, бока и головы Борислава кровь до последней капли.
Для последнего это была не смерть, ведь для того, кто существовал за кромкой жизни и смерти, такое было невозможно, но что-то мне подсказывало, что то, что с ним будет после завершения процесса, так сказать, наказания за нарушение баланса между жизнью и смертью, что даже для девонов было неприемлемым, будет похуже смерти.
Моя сделка с Набериусом, то есть девонская сила в обмен на то, что я приведу к ему Борислава, была чистым фуфлом, что я поняла только сейчас. Я бы и без него нашла способ войти в клуб и найти душу мужа, но, с другой стороны, отчасти я была рада, что заключила ее и отдала Борислава Набериусу, ведь мне было не под силу его одолеть, а вот Набериус знал, что делать, и я с удовольствием наблюдала за процессом.
По крайней мере, он больше не сможет собирать души и пленить у себя и их, и тех несчастных, у которых он их забирал, нарушая равновесие между жизнью и смертью и не давая душам двигаться дальше и возрождаться в новой жизни.
Последняя капля крови впиталась в сигил и пустая оболочка, некогда бывшая тем, кто называл себя хозяином "мертвого" города безжизненно обмякла и рухнула на землю.
– Ты обманул меня, – упавшим голосом произнесла я.
Ворон вспорхнул с моего плеча, оцарапав его, и сел на остатки Борислава.
– Я не обманывал тебя, Александра, – глухо раздался вкрадчивый шепот. – Я сказал, что вернуть душу твоего мужа не в моих силах и это было правдой. Девоны не могут просто так брать у других девонов что бы то не было. Таковы законы нашего мира. Но я дал тебе инструмент и ты с блеском справилась и выполнила условия нашей сделки.
– С блеском? – горько усмехнулась я. – Проклятье по-прежнему не снято. Душа Игоря отравлена и умирает. Ты получил свое, я же осталась все с той же проблемой.
– Решение проблемы только в твоих руках, Александра, – ответил девон. – Всегда так было. Никто, кроме тебя не в силах спасти твоего мужа. Не теряй время. Его не так много.
Я переместилась обратно в "Чистилище".
Чары, с помощью которых было создано его отражение, к тому моменту разрушились окончательно вместе с заслоном, а без Борислава спала и остальная защита клуба и в него беспрепятственно смогли зайти те, кто имел душу.
Марк с Деном и другими байкерами расчистили клуб от девонов, личей и тэнгу, вовремя обезопасив филактерии, мерцающими звездами теперь висевшие в самом клубе, а не в его отражении, и по одному падающих в руки тем живым мертвецам, у которых их забрали.
Теперь они были вольны сами распоряжаться своим будущим и решать, оставаться ли им нечистью или же двигаться дальше.
По клубу гулял сквозняк, и его холодный поток обдавал меня пробирающим дыханием смерти.
Я обошла разодранные тела тэнгу, осыпанные окровавленными черными перьями, и склонилась над Игорем, голова которого лежала на коленях Риты.
Змея, которая, как и череп, вовсе не была сосудом с моей душой, сползла с меня и с шипением устроилась на влажной от черной крови груди Игоря.
Рита отодвинулась, чтобы я могла сесть рядом.
– Ты пропустила все самое интересное, – очень тихо произнес Игорь и, со слабой улыбкой, добавил: – Драка была что надо.
Я улыбнулась в ответ и погладила его по черным с проседью волосам.
– Борислав? – Игорь вопросительно посмотрел на меня.
– О нем можно больше не беспокоиться, – ответила я, взяв его за руку. Она была очень холодной и казалась прозрачной.
Я заглянула в него, чтобы оценить повреждения, нанесенные проклятьем, и ужаснулась: мерцающая душа Игоря была пронизана черными нитями, стягивающими ее и буквально разрезающими на куски.
– Который час? – спросил Игорь.
– Без десяти час, – ответила Рита. – Ночи.
– А число?
– Двадцать… – Рита всхлипнула. – Двадцать шестое.
Игорь обвел присутствующих тусклым, болезненным взглядом. Сороковой день истекал, и он знал, что время его неумолимо подходит к концу.
Я протолкнула подступивший к горлу комок, судорожно соображая, что сделать. Когда-то я уже разделяла свою душу, чтобы спасти его, но в сложившейся ситуации, то есть при его повреждениях и моих отпечатавшихся на душе трансформациях, это уже не было вариантом.
Действовать нужно было медленно и деликатно, продуманно, а для этого нужно было время, которого всегда было недостаточно.
Мне вспомнилось одно заклинание, способное влиять на время, и я мысленно позвала лемегетон, послушно упавший рядом и даже открывшийся сам на нужной странице.
– Потерпи, родной, – сипло сказала я, потянувшись к книге, – я сейчас…
– Нина. – Игорь сжал мою руку и со вселенским спокойствием заглянул в глаза. – Времени мало, а мне еще столько всего нужно тебе сказать, – сказал он, нежно поглаживая большим пальцем тыльную сторону моей ладони.
– Не смей! – Мои губы задрожали и глаза предательски защипало. То, что я увидела в его глазах повергло меня в еще больший ужас, чем то, что я видела в его душе. – Не смей сдаваться! – Голос сорвался на хрип. – Не смей, слышишь! Я сейчас кое-что сделаю, а потом мы вместе, вместе, слышишь, что-нибудь придумаем!
– Отпусти меня, Нина. – Игорь еще сильнее сжал мою руку. – Хватит испытывать себя и губить. Мое время пришло, а ты должна жить ради девочек, ради брата, ради себя в конце концов.
