Мы ехали на ужин в ресторан – отпраздновать переезд в усадьбу дяди Тая и его жены Кэролин. Я тогда еще не свыклась с мыслью, что дядя женился. Молодожены ехали впереди, в обтекаемом спорткаре дяди Тая, и его задние фары становились все меньше и меньше – дядя вел машину слишком быстро по такой ненастной погоде. «Наверное, в их спорткаре гораздо веселее, чем в нашей машине, – подумала я. – Надо было сесть к ним».
Словно уловив промелькнувшую в моей голове мысль, мама обратила все свое внимание на меня, но я не сразу это заметила – держала у уха мобильник.
– Я же просила тебя оставить его дома, – прищурила глаза в зеркале заднего вида мама, ее тон стал резким. – Передай его отцу. Немедленно!
– Я не могу нажать на «отбой» посреди разговора, – возразила я.
Небеспричинно, как я тогда думала. Я только-только начала общаться с Дафной и Карлой, и наша дружба была еще неокрепшей. Мне не хотелось показаться им сумасбродкой лишь потому, что мама пребывала в плохом настроении.
– Блейк, отбери у нее телефон!
– Мама, ты серьезно? Я уже не ребенок, – возразила я, но папа не отвел глаз от заснеженной лесополосы за окошком машины.
Мы только что проехали северную оконечность наших владений. Снег был густым, ночь ясной, а отражавшийся свет звезд достаточно ярким. И усадьба хорошо просматривалась между деревьями, подступавшими к самой кромке дороги. Все они – уже голые – упирались в небо, как чернильные каракули в края белого листа. Мне вдруг очень захотелось выскочить из машины, в которой я томилась, как в ловушке, с родителями, и пробежаться по белому ковру, оставив на пушистом снегу свои следы.
Больше у меня такого желания не возникнет, хотя тогда я этого еще не знала.
– Почему из-за всего приходится спо… – недовольно сетовала мама, когда папа ее перебил.
– Я вижу ее, – сказал он.
– Что? – Голос мамы зазвенел тревогой.
Я подумала, что это из-за того, что она сильно разнервничалась. Но и раздражение в нем все еще сквозило.
– Кого ты видел?
– Ее… В лесу…
Я уставилась в окно. На фоне черных контуров деревьев маячила бледная фигура.
– Она движется, словно… – Голос папы внезапно оборвался, хотя я видела по отражению в стекле, что его рот продолжал открываться и закрываться.
– Папа? Ты в порядке?
Он не ответил.
– Господи Исусе! – прошептала мама.
Я повернулась к ней как раз в тот момент, когда перед капотом взмахнула крыльями сова. Взмыв вверх над крышей автомобиля, птица зловеще ухнула. Папа, вздрогнув, потянул за ремень безопасности. Что-то было не так. Меня не взволновала ни сова, ни теперь уже прерванное общение с Дафной и Карлой. Я осознала – происходит что-то важное, что-то плохое. Мой ремень глубоко впился в тело, когда я наклонилась вперед и схватила маму за плечо – слишком крепко, наверное.
– Мама, остановись на обочине. Мне кажется, у папы приступ.
– Приступ? – нахмурилась мама.
У отца уже много лет не случалось приступов. Я почти услышала, как она это подумала.
– Блейк, дорогой! Ты…
В этот миг раздался оглушительный гудок. Салон машины озарил свет. Слишком яркий, чтобы что-то разглядеть. Тормоза пронзительно завизжали, и машину занесло на обледеневшей дороге. Мой рот открылся и закрылся – беззвучно, как у отца. Удар последовал быстро, но оказался точным, как луч лазера. Мама закричала – в нас врезался «Хаммер». Наш автомобиль вылетел с дороги и перевернулся. Пять или шесть раз. Осколки стекол разлетелись по салону. Я почувствовала боль от порезов и услышала жуткий треск своей сломанной ключицы. И потеряла сознание.
Когда я снова открыла глаза, вокруг было темно. В машине стояла тишина. Впрочем, не знаю – в ушах у меня все еще звенело. А затем послышался странный звук – кап-кап-кап…
– Папа! – Я услышала это слово, но оно прозвучало так, словно произнес его кто-то другой далеко-далеко от меня. – Мама!
Я попыталась отыскать их в темноте, но перед глазами замелькали только тени. К ушам прилила кровь. Ремень удерживал меня на месте – но перевернутой вниз головой.
Наконец я увидела маму. Она оглядывалась на меня с водительского сиденья. Передняя часть крыши (теперь низа) машины вдавилась в салон гораздо сильнее, чем задняя, и голова мамы упиралась в нее под неестественным углом. Но смотрела мама на меня. Широко раскрытыми глазами.
– Мама! – снова окликнула я.
Но тут мой ремень отстегнулся, выбросив меня на ковер из битого стекла. Я закричала. А когда подняла свои руки, они уже были покрыты глубокими порезами. Наклонный луч серебристого света искрился на длинном осколке стекла, торчавшего из моей левой ладони. Через пару секунд осколок залила кровь, и мне стоило немалых усилий нащупать и вытащить его с диким воем.
А мама все смотрела на меня. Молча, через плечо. И не шевелилась. «Наверное, у нее шок или что-то в этом роде», – подумала я. И прикоснулась к ней, оставив на ее щеке кровавое пятно. Именно в тот момент я заметила, что шея мамы была выкручена назад. Мой рот открылся, но крик получился похожим на сдавленный хрип.
– Я ее видел… – донесся с переднего пассажирского сиденья слабый и невнятный папин голос. – Я ее видел…
Медленно, уже совсем не понимая, что происходит, я повернулась лицом к отцу. И вот тогда я закричала! Лицо папы покрывала маска из крови, щеки были иссечены осколками стекла. А его глаза… Кап, кап, кап… Я даже не смогла понять, где должны были находиться его глаза – так много было крови!
– Я ее видел, – повторил папа.
Я покачала головой, хотя он не мог меня видеть. Из-за такого обилия крови я не могла ни о чем думать и тем более соображать. Господи! Кровь – это все, что я видела. Все, что слышала. Кап-как-кап…
Ко мне метнулась какая-то тень. Я вздрогнула. И обернулась слишком быстро – сломанные кости заскрежетали, дробясь. Дядя Тай заглянул в разбитое переднее окно. Его лицо было белым от шока.
– О боже! Боже!.. Черт-черт-черт… Что же делать? Что мне…
Я никогда раньше не слышала звук, который слетел с моих губ через миг, – этот ужасный, надсадный, полный муки скулеж раненого зверя. Мне показалось, что он вывел дядю Тая из оцепенения, но тут он увидел маму.
– О господи Исусе… – Потянувшись вперед, дядя Тай сжал мою руку.
Мне должно было стать больно, но я боли не почувствовала.
– Держись, Ава. Смотри на меня, хорошо? Где твой папа? Блейк! Блейк, помоги мне!
Я не могла пошевелиться. В буквальном смысле не могла. Быть может, подсознание пыталось мне внушить: пока ты не сдвинешься с места, все будет казаться тебе нереальным…
Натянув на руку рукав, дядя Тай смахнул самые опасные осколки и залез в машину, чтобы вытащить меня. Но, увидев папино лицо, он впал в ступор.
