Доминик прокручивает одну страницу, вторую, третью… Таких комментариев тысячи!
– И это всего лишь за шесть месяцев? – Меня начинает подташнивать.
Что же чувствовала Фрейя, читая их? Одному Богу ведомо!
– На самом деле это комментарии пользователей только этого штата, – косится на меня Доминик. – У меня есть программа, позволяющая это установить… Не вполне, правда, легальная…
Да мне пофиг, что она нелегальная! Таких козлов, которые оставляют подобные комментарии, надо отслеживать и сажать за решетку.
– Ты предоставил эту инфу копам?
– Конечно. – В голосе парня сквозит разочарование. – На следующий же день после смерти Фрейи. Только они недалеко продвинулись в своем расследовании. Хотя исключили из списка подозреваемых Лиама Уолша. Он встречался с преподавателем из своего колледжа в Эвансвилле, когда была убита Фрейя. Но дальше этого дело, похоже, у них не пошло. Вот почему я теперь все проверяю сам… и видеозаписи с камеры на мосту, и электронную переписку сестры, и соцсети, этот… мусор, – тычет пальцем в экран Доминик, и я понимаю, почему он так раздосадован.
– Ты ничего не нашел?
– Увы, – признает парень. – Но вдруг у тебя получится? Я так надеюсь… Может, ты почитаешь это, заметишь что-то? Логины, какие-нибудь слова или фразы, по которым ты сможешь опознать… какого-нибудь ученика из школы?
И с чего это Доминик решил, что мне в кайф опознавать троллей? Я уже готова задать ему этот вопрос, но тут вспоминаю: он же всего год живет в Бурден-Фоллзе! А у меня почему-то сложилось впечатление, что близнецы Миллеры всегда здесь жили.
Я начинаю читать комментарии, с трудом преодолевая физическое отвращение, которое большинство из них у меня вызывают. Доминик терпеливо ждет, пока я изучаю их стиль, обороты, суть оскорблений, ищу, пока кто-нибудь из пользователей не выдаст себя: «Ага! Это я – тот убийца!» Но ничего не нахожу. Это всё случайные непристойные комментарии случайных озабоченных людишек в адрес шестнадцатилетней девушки. И никто из них не упоминает Форда.
– Извини, – говорю я наконец Доминику. – но неужели ты действительно думаешь, что это сделал незнакомец из интернета? Я допускаю, что какой-нибудь урод мог выследить Фрейю, но об участии в съемках Форда она объявила совсем недавно. Как этот сталкер мог за такой короткий срок найти Форда? И главное, зачем?
Доминик со вздохом прикрывает глаза:
– Да я все это понимаю. Просто хотел внушить себе, что делаю что-то полезное. Но любая ниточка, за которую я начинаю тянуть, приводит в никуда.
Я кладу свою руку на ладонь парня. Доминик вскидывает на меня взгляд, его зеленые глаза полны страдания.
– Но может оказаться полезным то, что сказал мне Форд.
Я рассказываю Доминику о последнем сообщении, которое прислал мне Форд, – о том, в котором он утверждает, будто заметил что-то важное на видео, снятом Фрейей в его спальне. Доминик молча включает видео, и мы просматриваем его. Точнее, Доминик просматривает. А я не могу. Видеть Фрейю на экране после всех этих ужасных комментов мне просто невыносимо. И пока идет видео, я смотрю на лицо Доминика. Его губы сжимаются при появлении на экране сестры – как будто он силится не заплакать.
– Эй! – При звуке игривого окрика Форда у меня к горлу подкатывает ком.
Я забыла, что он появляется в самом конце видео, перед тем как Фрейя подмигивает в камеру и прерывает стрим. И Форд, и Фрейя теперь мертвы… Стоп! Форд заметил что-то в этом видео – и теперь он мертв! Мое тело сковывает ледяной страх.
Сначала ты видишь ее, потом ты умираешь…
Доминик все еще изучает видео.
– Ты что-нибудь заметил? – шепчу я, спросить в полный голос у меня не получается.
Доминик качает головой.
– Поставь с начала, – говорю я, заставляя глаза посмотреть на экран.
Если на видео Сейди, я должна это знать!
Доминик уже готов нажать на replay, как вдруг откуда-то снизу доносится лай.
– Это Пилот, – поясняет мне парень. – Пойду выпущу его.
Я киваю. Доминик уходит, а я замираю, не смея дотронуться до его ноутбука. Я должна просмотреть это видео! Я это сознаю. Но если там Сейди… Нет! Одна я смотреть не могу…
Провожая взглядом Доминика, я замечаю в коридоре приоткрытую дверь. Она ведет в бывшую спальню моих родителей. И внезапно перед моими глазами встает картина из прошлого – как я, маленькая, лежу на их кровати рядом с папой и наблюдаю, как мама красится перед зеркалом. Папа шепотом комментирует, словно мы смотрим телепередачу о животных в дикой природе. Мама пытается сохранить серьезное лицо, но я вижу, как она переглядывается в зеркале с папой и уголки ее глаз морщит улыбка. А потом она резко оборачивается и рычит, как львица, а на ее зубах алеет помада. Как же давно это было…
С тяжелым чувством я направляюсь к двери. И в щелку вижу кровать с пологом на четырех столбиках, застеленную кроваво-красными простынями. Похоже, эта комната была спальней Фрейи. Даже не осознав, что я делаю, я захожу внутрь. Шаги Доминика продолжают удаляться по лестнице вниз, в направлении кухни.
Спальня Фрейи выглядит так, словно она только что вышла. На туалетном столике у окна раскидана ее косметика. Стул отодвинут, как будто она сорвалась с него в спешке.
Копы, несомненно, обыскали эту комнату и изъяли все, что могло бы вывести их на возможного подозреваемого. Интересно, что-нибудь из вещей Фрейи могло им указать на меня? К примеру, дневник, в котором написано, какая ужасная эта Ава Тёрн. Как она ненавидела Фрейю и грубила ей при малейшей возможности. Потому что именно так я себя и вела. Тогда мне подобное поведение казалось оправданным: Фрейя его заслужила, подкалывая и подначивая меня с момента нашего знакомства.
А теперь я сожалею о многих словах, сказанных ей. Вот так бывает. Один человек уходит из жизни, а другой потом всю жизнь терзается воспоминаниями о своих неприглядных поступках, плохих словах и косых взглядах…
– Что ты здесь делаешь?
Я подскакиваю и, обернувшись, вижу Доминика в дверном проеме. В обеих руках он держит напитки. В одной – стакан воды, в другой – холодный кофе, который я так люблю.
– Извини. Мне следовало спросить разрешения. Я ничего тут не трогала.
Доминик, все еще настороженный, протягивает мне кофе.
– Спасибо. Это мой любимый.
– Я знаю, – просто говорит парень. – И все же. Что ты тут делала?
Я стараюсь не выглядеть виноватой. Потому что привело меня в спальню Фрейи голимое любопытство. Как вдруг меня осеняет.
– Я вот что подумала: на видео Фрейя, роясь в вещах Форда, простукивала дно ящиков, как будто допускала, что у них может быть двойное дно. А еще она заглядывала в его ботинки, словно… Такое впечатление, что она это делала как человек, привыкший что-то прятать в своей комнате. Ну, вещи, которые не должны видеть родители. Или я заблуждаюсь? И такого быть не могло?
