Опустив взгляд на кассу, Карла замечает колоду Таро.
– Ох нет…
Дафна натягивает на лицо свою самую обаятельную улыбку:
– Я поднаторею в чтении будущего лишь в том случае, если вы дадите мне возможность практиковаться.
– От меня ты услышишь только «нет», – твердо заявляет Карла. – Обратись к Корин. Ее это дерьмо уже с головой затянуло.
Корин – кузина Дафны. Практически каждое утро она подвозит Дафну и Карлу до школы. И ее точно затянуло это дерьмо, раз уж Карла так грубо, без обиняков выразилась.
Таро – одна из немногих вещей, по поводу которых мы с Карлой сходимся во мнении. Правда, по разным причинам. Карла – непоколебимый скептик относительно всего, что она не может оценить, объяснить или… ну, скажем так, просчитать математически… А я просто полагаю, что карты требуют особого подхода… специального настроя, что ли.
– А почему у тебя такой похоронный вид? – прищуривает на меня глаза Карла. – Все еще дуешься из-за своей днюхи?
«Похоронный» звучит слишком жестоко даже по меркам Карлы. Но она права насчет моего дня рождения.
– Я не дуюсь, – говорю я. – Я вообще не собираюсь его праздновать.
– Но тебе же исполняется восемнадцать! – возражает Дафна, как будто это что-то меняет.
– Мне пришлось выселиться из своего дома, у меня нет денег и… моих родителей нет в живых. Мне реально не катит развлекаться.
Но Дафна не намерена отставать, и я кидаю на Карлу убийственный взгляд: зачем она подняла эту тему? Впрочем, я подозреваю: она сделала это, чтобы отвлечь Дафну от карт.
– Мы устроим вечеринку на реке, – настаивает Дафна под мой тяжелый вздох. – Тебе не придется ничего делать. Все, что от тебя потребуется, – это явиться и хорошо провести время.
Пляски смерти уже стали в Бурден-Фоллзе традицией. С началом пандемии ковида и запретом собирать гостей дома молодежь отмечает ими такие важные события, как чья-то кончина. А иногда и дни рождения, если у парня или девчонки полно друзей.
И проводим мы подобные вечеринки в масках где-нибудь на открытом воздухе, в лесу или на кладбище, одеваясь на них, как на Хеллоуин, даже еще причудливей. А какой еще может быть вечеринка в масках?
– А можно ничего не устраивать? – говорю я, мысленно благодаря свой мобильник: просигналив об эсэмэске, он кладет конец неприятному для меня разговору.
Эсэмэска от Форда. Ему я тоже в ярости послала прошлой ночью сообщение о том, что Миллеры захватили мой старый дом. Проклятие! Я все еще не могу поверить в то, что дядя Тай продал его им.
Форд: «Миллеры переезжают. Пока четыре грузовика».
У меня в горле встает тугой ком. Миллеры действительно переселяются в мой дом! В мой старый дом…
Ава: «Близнецы уже там?»
На самом деле Доминик и Фрейя Миллеры близнецами не являются, но их все так зовут. Потому что Фрейя – якобы очень умная, просто гениальная девочка (хотя никаких признаков гениальности я не замечала) – после переезда в Бурден-Фоллз в прошлом году пошла в тот же класс, что и ее братец. Это произошло незадолго до аварии. И к сожалению, обоих близнецов взяли в мой класс. Так что я вынуждена лицезреть их рожи чуть ли не каждый день.
Мы с Дафной и Карлой – довольно известные персоны в школе. Но клика близнецов Миллеров – своеобразные знаменитости. Четверо из них – Доминик с Фрейей и двое других мальчишек из школы, Матео Медель и Каспер Джонс, – снимаются в низкопробном онлайновом сериале под названием «Земля призраков». И выкладывают в сеть видео, в которых они бегают по заброшенным зданиям и домам, с воплями падают в лифтовые шахты и колодцы и закрывают друг друга в темных комнатах. По сути, это беззастенчивое копирование «Воочию». Жуткая, отвратительная и неинтересная подделка. Но почему-то у близнецов Миллеров свыше миллиона подписчиков на разных платформах. И еще им – тоже непонятно почему – предлагают сниматься, зовут в модели и всякое такое. Родители Доминика и Фрейи также занимаются кинобизнесом – подыскивают места для съемок фильмов. И близнецы ведут себя так, словно они свои люди в Голливуде.
Приходит ответная эсэмэска от Форда: «Фрейю видел, Доминика еще нет».
«В какой она комнате?» – спрашиваю я. И мне тут же хочется выудить свое послание из эфира. Я не желаю знать, будет ли эта гадюка спать в моей старой комнате или нет. И, когда Форд отвечает, я испытываю облегчение. Он не знает. Ну конечно же, не знает! Откуда ему знать? Ему потребовался бы сверхмощный телеобъектив, чтобы заглянуть из своей спальни в окна усадьбы.
Форд: «Мама заставляет меня есть пирог. Свяжись со мной позже, и я предоставлю тебе полный отчет».
Как это типично для мамы Форда! Миссис Саттер попотчевала бы куском своего пирога даже Властелина Тьмы, появись он на ее пороге. Неужели она не в состоянии хотя бы ненадолго обуздать свою заботу о сыночке, раз дело касается Миллеров?
Интересно, что выяснит Форд, когда покончит с пирогом? Боюсь, мой старый дом обречен оказаться забитым безвкусной мебелью. Ведь эти Миллеры уже умудрились изуродовать свой прежний дом в Бурден-Фоллзе – некогда красивый особняк из красного кирпича в викторианском стиле. Они заменили его колоритные эркеры на тонированные стекла от пола до потолка, и из-за этих уродливых серых полос дом напрочь лишился самобытности. Этого примера вполне достаточно, чтобы вы поняли, какой у них вкус. Я побывала в том доме на виртуальной экскурсии, когда близнецы Миллеры устроили там вечеринку в канун Нового года и всю ночь стримили ее в сети.
«Интересно, как давно близнецы Миллеры узнали о предстоящем переезде в усадьбу?» – свербит в моей голове новый вопрос. Черт возьми! Да наверняка раньше меня! Удивительно, что они пока не ткнули мне этим в лицо при встрече в школе. Впрочем, у них еще полно для этого времени.
Я представляю себе, как Фрейя в моей комнате надзирает за своими приспешниками, выкрашивающими стены в золотистый цвет. И леденящий ужас заставляет меня содрогнуться. Выкрашивают… Черт! Я забыла закрасить росписи в павильоне! И вся моя кровоточащая личная жизнь осталась на его стенах. Если близнецы Миллеры ее увидят, они решат, что я спятила. И не только. Они не преминут снять их в одной из своих примитивных онлайновых страшилок, и тогда… тогда все смогут заглянуть мне в голову. Нет! Я не могу им этого позволить! Мне надо вернуться.
Глава четвертая
Когда я возвращаюсь после смены обратно в коттедж, дядя Тай смотрит «Свою игру». Я просовываю голову в гостиную.
– У этого южноафриканского города есть прозвище «Город жакаранды».
– Кейптаун, что ли? – спрашивает дядя Тай, не отрывая глаз от экрана, хотя не услышать, как я вошла, он не мог.
– Это Претория, – подаю я голос.
Теперь он вскидывает на меня глаза.
– Да неужели?
Судя по его ухмылке, дядя считает, что я ошибаюсь. Но эта же ухмылка говорит мне: он позабыл о своем бегстве после вчерашнего, ошеломившего меня признания. Что ж… По крайней мере один из нас об этом позабыл…
