– Это ее рисунок! Это сделала она? Должно быть, психо…
Смяв чертов рисунок в крошечный шарик, я разворачиваюсь и иду – с полыхающим лицом – в классную комнату.
Дафна с Карлой уже поджидают меня там. Дафна начинает петь Happy Birthday – лучшую версию Стиви Уандера. А Карла прямо над моей головой тянет петельку хлопушки. Миг – и она выстреливает конфетти в виде круглых сердечек. Я пытаюсь выдавить на радость подругам улыбку, а сама молю Бога, чтобы за мной не потащился кто-нибудь из тех зевак, что толпились у шкафчика Фрейи. Обернуться и посмотреть у меня не хватает духа.
– Спасибо. Мне потребуется вечность, чтобы стряхнуть с волос эти мелкие бумажные кружочки.
– Ты только посмотри на эту улыбку, – поддразнивает Дафна. – Какой радостью сияет ее лицо!
– Добро пожаловать во взрослую жизнь! – восклицает Карла, потрепывая меня по подбородку.
– Вы никогда не догадаетесь, что сейчас сделал какой-то придурок, – говорю я, собираясь вытащить из сумки скомканный рисунок.
Но рука замирает в воздухе, когда рядом с нами возникает мистер Хэмиш.
– Ава, можно тебя на пару слов?
– Да, конечно.
Проклятие! Неужели кто-то уже донес нашему классному о рисунке? Когда же он успел? Да и вообще… как мой рисунок оказался в чужих руках? Хотя… да, я вынимала свой альбом из сумки или шкафчика сотню раз в день. Наверное, этот чертов листок просто выпал из него. А какой-то чокнутый подобрал и посчитал смешным прилепить его к шкафчику Фрейи. Эта версия лучше альтернативной: кто-то специально выкрал у меня рисунок и разместил на дверце шкафчика, выставив меня перед всеми ребятами убийцей.
Обменявшись с подругами взглядом «Увидимся позже», я следую за классным руководителем в его кабинет.
Стол Хэмиша завален бумагами. Мой взгляд привлекает исписанный множеством слов листок с пометками на полях. Имя Фрейи упоминается на нем раз десять. А еще я замечаю на столе Хэмиша фотографию, которой там не было в мой предыдущий визит в его кабинет. На снимке запечатлены Хэмиш и какая-то женщина. Наверное, его подруга. Хэмиш обнимает ее, а маленькая ручка женщины лежит на его груди, демонстрируя обручальное кольцо на безымянном пальце. Значит, невеста, а не подруга. Интересно, давно они обручились? Волосы женщины отличаются оттенком от волос Фрейи. Они скорее золотисто-каштановые, чем красновато-рыжие. И глаза у нее карие. Но в целом внешне она – и чертами лица, и сложением – жутко походит на Фрейю. Так жутко, что меня даже оторопь берет.
– Видишь ли, в чем дело…
Оторвавшись от изучения фотографии, я перевожу взгляд на мистера Хэмиша, трущего выбритую перемычку в своих усах. По ширине она в точности соответствует расстоянию между его бровями.
– Крайний срок для выдвижения учащегося на летние художественные курсы истекает на этой неделе.
Я вся внимание. После всего, что случилось, я даже не думала об этом. А осталось-то всего ничего!
– После того как мы узнали о новых правилах, не позволяющих отбираться на курсы лицам моложе восемнадцати лет и автоматически исключивших из претендентов Фрейю, ты оставалась основной претенденткой…
Как спокойно, как буднично он говорит о дисквалификации Фрейи! Мне становится не по себе. Еще пару недель назад я бы исполнила победный танец при таких новостях. А теперь на душе как-то пусто и тягостно. Не таким путем я мечтала завоевать место на курсах! Но и отказываться от него я, конечно, не буду. Я не мученица.
– Благодарю вас, мистер Хэмиш. Я…
– Боюсь, что я тебя разочарую. Принимая во внимание расследование, которое проводят сотрудники полиции, и их сохраняющийся интерес к тебе, Ава, мы решили в этом году номинировать другую ученицу. Я уверен, что ты искренне порадуешься за Яру.
– ЧТО?! – По-моему, мы оба вздрогнули от моего громкого выкрика, и все же… – Это несправедливо! Яре эти курсы нафиг не сдались!
Ну вот, я уже грублю классному. И потом, я не уверена, сдались Яре курсы или нет, но отступать некуда.
– Копы проверяют всех, а не только меня. Я не главная подозреваемая.
– Дело не только в этом, Ава, – говорит Хэмиш.
Он явно старается придать своему голосу успокаивающий тон, но на меня это производит обратное действие: кулак чешется ударить его в челюсть. Я это так не оставлю! Я пойду к мисс Шеннон. В конце концов, она глава художественного отдела! И если у меня получится ее переубедить, Хэмиш не сможет отменить ее решение. А еще я поговорю с дядей Таем – пусть замолвит перед ней словечко за меня. Я не уступлю свое место на курсах из-за этого чесателя усов! Не уступлю!
– Мне правда было трудновато выбирать между тобою и Фрейей, – продолжает трепаться Хэмиш. – Она была такой прелестной девочкой… и вы обе так талантливы…
– Прелестной? – повторяю я.
«Думаю, что и другие части моего тела ты тоже найдешь прелестными…» Разве не так сказала Фрейя в ту ночь по телефону?
Мистер Хэмиш все еще что-то говорит мне, сидя за столом. Но я почти не слушаю. Я думаю о том, что сообщила мне Карла за ланчем на прошлой неделе: она видела, как Фрейя выходила из кабинета Хэмиша, чем-то расстроенная. Не тогда ли Хэмиш сказал ей о новых правилах отбора на курсы? Или Хэмишу все же обломилось? Он стал клеиться к Фрейе, но получил отлуп? А может, у них вышла любовная размолвка?
Мои глаза возвращаются к женщине на фото. Она действительно почти копия Фрейи. И что из этого следует? Может, Хэмиш – фетишист? И ему нравятся рыжие головки? Это были вы?
Я вздрагиваю, когда Хэмиш взмахивает руками. Но это всего лишь жест беспомощности.
– Боюсь, что решение уже принято и утверждено. Но закончить нашу беседу я хочу на более позитивной ноте. Я по-настоящему впечатлен твоим усердием. Отрадно видеть, как твоя успеваемость пошла вверх…
Если Хэмиш подкатывал к Фрейе или – хуже того – крутил с ней роман, может быть, он испугался, что об этом станет известно? А поскольку Фрейя была такой юной, да еще и его ученицей, Хэмиш рисковал оказаться за решеткой. Особенно если у них все началось до Нового года, когда Фрейе еще не исполнилось шестнадцати…
Желчь обжигает мне горло. Я смотрю на руки Хэмиша, все еще лежащие с растопыренными пальцами на столе. Уж не этими ли пальцами он обвил шею Фрейи? И не ими ли сдавливал ей горло, пока жизнь не покинула тело девушки? А потом схватил нож для колки льда и вонзил его в ее глаза? Каким психом нужно быть, чтобы сделать такое?
Черт! Это действительно мог быть он… Откликнувшись на возрастающую во мне уверенность, сердце заходится бешеным стуком. А Форд? Зачем ему убивать парня? А может, Форд все узнал? Догадался по двум телефонам на видео? Или заметил то, что пропустили мы с Домиником?
И ведь перед смертью Форд вел себя как параноик, как будто был уверен, что за ним кто-то следит… Что, если за ним следил Хэмиш? Я решила, что Форд был под кайфом, но, возможно, все было не так…
