Не хватало еще сорвать наш эксперимент из-за моих чересчур смелых мечтаний.
Я вдруг переместился в это немыслимое место, удивительное и одновременно смущающее, где не действовали фундаментальные законы привычного мне мира. Здесь таинственная река дарила счастье, а ступени, ведущие под своды темной, полуразрушенной арки, – самое черное отчаяние.
Здесь все имело двойное дно. Никакие тайные признания, никакая информация, полученная в лабиринте заснеженных колонн, не гарантировали посетителю неприкосновенность.
Однако это место того стоило. Сейчас я испытывал такую сильную, настоятельную потребность оказаться в шкуре другого человека, примерить на себя светлую личину другого меня, что совершенно не думал о возможных последствиях.
Сефиза уже стояла на противоположном берегу реки и ждала меня. Мною владело единственное желание: поскорее присоединиться к ней и погрузиться в…
– Вернемся к началу, – повторила она мои слова.
Я подошел к самому краю; мы с девушкой одновременно погрузили руки в ледяную воду. Между нами проплывала покрытая инеем льдинка, в ее зеркальной поверхности мелькали, постоянно сменяя друг друга, разные картины, но в какой-то момент одно изображение затмило собой остальные.
Вокруг нас вновь все завертелось…
Я шел по темной галерее следом за Аристархом, мужчиной лет тридцати, суровой наружности – он носил очки в толстой черной оправе, – и спрашивал себя, действительно ли так необходимы все эти предосторожности.
Электрический фонарик в его руке едва-едва освещал путь перед нами на два метра, а из-за сильной влажности было тяжело дышать. Сущее мучение. Следовало признать, что я не привык к таким высоким температурам…
– Ваше присутствие рядом с нами – это поистине благословение, оно может многое изменить, я в этом уверен, – лихорадочно проговорил Аристарх, бросая на меня быстрый взгляд поверх плеча. – Даже в самых смелых мечтах я не мог представить, что вы решитесь к нам присоединиться! Вы знаете, что вас уже ищут?
– Насколько мне известно, я не преступник, – невозмутимо ответил я. – Почему меня разыскивают?
– Потерять вас, с вашими-то способностями – это настоящая беда для Орбис Ностри; говорят, вы дезертировали – или я ошибаюсь? – заметил мой спутник. Мы уходили все глубже в недра старого аббатства. – Отныне весь мир в той или иной степени находится в состоянии войны. В ходе Великого Упадка наиболее сильные нации продолжают противостоять друг другу. Все только и делают, что обвиняют друг друга во всех смертных грехах, возлагают ответственность на соседей. Однако дураки перевелись, все понимают, что это не более чем отвлечение внимания, примитивный прием, предпринятый из нежелания возмещать ущерб и стремления сохранить накопленные капиталы. А между тем в тысячах километров от этих неумелых, эгоистичных игр рушатся жизни половины человечества. Возможно, у себя дома вы не осознавали собственной важности, а на самом деле цели и задачи ваших исследований просто колоссальны. Впрочем, ничего нового я вам не сообщил…
– Действительно.
Вообще-то, в каком-то смысле сообщил…
Границы моей страны тщательно охранялись, мне с детства вбивали в голову предвзятые постулаты, определяемые правительством, поэтому я очень мало знал о геополитической обстановке в мире; до меня доходили только обрывочные сведения, зачастую сенсационные, не поддающиеся проверке, – да и те приходилось добывать, нелегально входя в то, что осталось от Альтернета.
Островное государство Орбис Ностри, иначе называемое «Ледяная Земля», располагалось в северной части планеты: абсолютно независимое, оно само обеспечивало себя всем необходимым. В этом регионе, относительно защищенном от климатических катастроф, пандемий и войн, население почти не имело связи с внешним миром, а правительство умышленно держало народ в неведении.
– Главное, используйте лишь свой псевдоним, как делали до сего дня в общении со мной, – уже в который раз повторил Аристарх. – Никто не должен знать, кто вы такой, а вы не должны выяснять настоящие имена тех, с кем встретитесь.
– В противном случае, если меня вдруг арестуют, я могу под пыткой выдать имена своих коллег, – пошутил я.
Мой собеседник остановился перед какой-то дверью.
– Да, вы все верно поняли, мы неспроста принимаем такие меры предосторожности, – отчеканил Аристарх суровым тоном. Я вдруг начал осознавать, в какую опасную авантюру только что ввязался. – Ах да, еще вы вскоре поймете, что некоторые члены нашей группы в больше степени склонны к крайним мерам, чем прочие. Мы вынуждены с ними мириться, поскольку они нам нужны, хотя их взгляды зачастую сильно расходятся с основной линией, которой мы стараемся придерживаться.
– Полагаю, ты говоришь обо мне, – донесся из темноты женский голос.
От неожиданности мы оба вздрогнули.
Аристарх резко вскинул руку и посветил фонариком прямо перед собой: луч света выхватил из мрака женскую фигуру. Я разглядел довольно невысокую, хрупкую девушку с темными волосами, в белой кофте, испещренной прорехами.
– Сефиза! – воскликнул Аристарх, хватаясь за сердце. – Ты хочешь довести нас до сердечного приступа, что ли?!
– И погубить присоединившееся к нам молодое дарование прежде, чем мы получили от него хотя бы какую-то пользу? – фыркнула девушка, дергая плечом. Она не потрудилась вытащить руки из карманов своего одеяния. – Это было бы крайне глупо, не находишь?
Она обошла меня кругом, оглядывая с ног до головы, затем с потрясающей непринужденностью поинтересовалась:
– Стало быть, вы и есть тот самый уникум, добровольно сбежавший из рая ради возможности оказаться в аду? Серьезно, чем вас не устроила сладкая жизнь?
– Верлен, позвольте вам представить Сефизу, – вмешался Аристарх прежде, чем я успел ответить. – Она доктор медицины и специалист по биотехнологиям. Сефиза, это Верлен, инженер-программист, знаток робототехники, специализируется на искусственном интеллекте. Дорогая моя, будет весьма любезно с твоей стороны, если ты сохранишь в тайне происхождение нашего нового сподвижника. Как ты сама понимаешь, предполагалось, что ты вообще не будешь этого знать…
– Значит, вы любитель древней поэзии? – поддразнила меня Сефиза. Губы ее изогнулись в насмешливой улыбке. Она выгнула бровь и процитировала по памяти:
– «Скорее всего, мы идем туда, куда не желаем, и делаем то, чего не хотим делать»
[3].
– Вы ошибаетесь, это цитата из Рембо, – вырвалось у меня.
Девушка склонила голову набок: очевидно, она прекрасно знала, кого именно цитирует. Уголок ее рта пополз вверх, из-за чего получилась весьма дерзкая улыбка. Потом Сефиза снова процитировала, глядя мне прямо в глаза:
– «Мы все слишком много страдали, ангелы и люди, от этого конфликта между Отцом и чем-то Лучшим»
[4].
