Пару секунд Олимпия смотрела на меня, хлопая глазами, чуть приоткрыв рот. Потом прошептала, словно боясь, что нас могут подслушивать:
– Никогда еще никто не осмеливался при мне так неуважительно высказываться о служителе богов…
– У тебя есть что мне возразить?
Олимпия лишь покачала головой, слишком напуганная, чтобы высказать согласие вслух.
– Я… я даже не знаю, от чего умерла предыдущая жена прелата, – едва слышно пробормотала девушка, сжимая пальцами колени. – Бедняжка была ненамного старше меня…
– В таком случае решено, – заключила я довольно сухо, хотя на самом деле искренне переживала за свою ученицу. – Не важно, что думает твоя мать, ты объявишь этому негодяю-прелату, что передумала и что не станешь его супругой. Ты должна как можно скорее вырваться из этой ужасной западни, слышишь?
– Но как? – слабо проговорила Олимпия. Она вдруг закрыла лицо руками и разрыдалась. – Это невозможно… Теперь я уже не могу расторгнуть договор…
Я встала, подошла к девушке и легонько коснулась ее плеча, искренне тронутая ее отчаянием.
– Мне кажется, в такой ситуации, как эта, лучше отказаться, пока еще не поздно, потому что потом станет только хуже.
Олимпия порывисто обняла меня и прижалась щекой к моему животу.
– Ох, Сефиза, прости, что я так ужасно вела себя на наших последних уроках! В итоге получается, что мне не с кем поделиться, кроме тебя… Теперь мы подруги, правда? Обещаешь никому не говорить о том, что я тебе сегодня рассказала?
Несколько секунд я медлила, но потом обняла ее в ответ. Кроме Хальфдана и его отца у меня никогда не было друзей…
Эта девушка – аристократка, привилегированная дама, ничего не знающая о простых людях и нищете. До сих пор она относилась ко мне с предубеждением и презрением, видела во мне только выскочку, да к тому же Залатанную – и я этого не забыла.
И все же я ответила:
– Да, теперь мы подруги. И я тебе помогу. Сделаю все от меня зависящее, чтобы с тобой не случилось ничего плохого.
– Спасибо… Спасибо, Сефиза…
Глава 22
Гефест
Вытянувшись на твердых, неудобных плитах, которыми был вымощен пол крипты, Гефест слегка касался губами длинных волос Прозерпины, с величайшими предосторожностями прижимая к себе хрупкое человеческое тело возлюбленной. Эти моменты единения были как редки и оттого драгоценны…
– Наконец-то в глубинах ада я познаю рай, – прошептала девушка, теснее прижимаясь к Гефесту.
– Если бы я мог сделать больше, – уже в тысячный раз посетовал бог. Его мышцы неприятно напряглись – теперь он знал, что это проявление чувства, называемого гневом. – Если бы я только мог вызволить тебя отсюда или хотя бы избавить от этой отвратительной пытки, которой подвергает тебя мой отец…
– Ты уже многое сделал, любовь моя, – заверила его Прозерпина, слегка отстраняясь, чтобы заглянуть в глаза Гефесту. Он отвечал ей восхищенным взглядом. – Как ты не понимаешь? Ты очнулся, твое сознание изменилось, теперь ты мыслишь самостоятельно. Благодаря этому, благодаря твоему вмешательству Великий План Ориона отныне под угрозой. Я даже не смела надеяться на такую удачу…
Как обычно, слова Прозерпины оставались довольно абстрактными и непонятными. Гефест и сам обладал необычайными силами, однако изречения провидицы неизменно оставались для него неясными. Тем не менее он постоянно размышлял над словами любимой, силясь их понять. Последнее ее заявление заинтриговало его особенно сильно.
– Образы в твоем сознании стабилизировались? – с тревогой поинтересовался он. Этот вопрос Гефест задавал ежедневно. – Контуры Паутины времени стали более четкими?
– Пока нет, к сожалению, но я постепенно привыкаю к тому, что образы у меня перед глазами мелькают очень быстро, и больше не позволяю этому мельтешению сводить меня с ума. Однако мне удалось увидеть часть плетения, наиболее вероятное будущее. Следующая война богов неизбежна. И конечно же это будет ужасная битва. Тем не менее она станет последним таким противостоянием. После нее все будет кончено, мир больше не будет страдать от распрей богов.
Гефест озадаченно нахмурился и машинально окинул взглядом окружавшие их барельефы. В этом зловещем подземном зале все стены от пола до потолка были покрыты нагромождениями скульптур, рассказывающих странную историю, которую Гефест вспоминал с огромным трудом.
Прозерпину, похоже, не слишком тревожило грядущее противостояние богов, а вот Гефеста оно крайне беспокоило. Несмотря на то что он плохо помнил предыдущие столкновения богов, он был твердо уверен, что не любит войну, потому что ее результаты ему никогда не нравились…
Впрочем, несомненно, это зло послужит во благо, возможно, эта последняя битва необходима?
– Это должно закончиться, – проговорил он ровным тоном. – Это единственное, в чем я абсолютно уверен. В этом и в моей любви к тебе, моя милая Прозерпина. Владычество Ориона слишком затянулось, нужно положить ему конец любой ценой…
С тяжелым сердцем покинул Гефест подвалы Собора – так происходило всегда, когда ему приходилось расставаться с любимой, вынужденно страдать в одиночестве. В голове у него царил настоящий хаос.
Прозерпина права, их встреча все изменила. Знакомство с провидицей подтолкнуло Гефеста к переосмыслению своего долгого, тысячелетнего существования. Любовь к этой девушке коренным образом изменила его взгляд на жизнь. Он стал по-иному относиться к людям и больше не считал их чувства и эмоции досадным дефектом. Прозерпина изменила что-то в нем, пробудила какую-то часть его души, до сего момента пребывавшую в глубоком сне. Теперь он стал многое понимать. Само время изменилось, растянулось, потекло медленнее, позволяя Гефесту больше обдумывать настоящее и лучше его понимать.
Однако на этом перемены не заканчивались…
Ночами Гефесту снились сны, день ото дня все более тревожные. Сны начали посещать его вскоре после встречи с этой удивительной девушкой.
Гефест поднялся по ступеням, ведущим на первый этаж дворца, и вдруг осознал, что не помнит, чтобы ему снились сны раньше, до встречи с Прозерпиной. Он остановился и, прислонившись к каменной колонне, потер виски, пытаясь упорядочить хаотичные мысли.
Он отчаянно рылся в глубинах памяти – это было непросто, учитывая, что приходилось вспоминать информацию, накопленную за полдюжины веков – но не мог вспомнить, чтобы сталкивался с подобным феноменом раньше.
Неужели его связь с человеческой девушкой привела в действие какой-то скрытый механизм в его психике?
Гефест закрыл глаза и попытался вспомнить свой последний сон, так встревоживший его прошлой ночью.
Он снова увидел свой покрытый кровью меч, поле битвы, до самого горизонта заваленное горами трупов. Его братья и сестры были там, рядом с ним. Однако был еще кое-кто. Богиня необычайной красоты – гораздо более прекрасная, чем даже Эвридика, – от нее исходила ни с чем не сравнимая, разрушительная аура. Эта богиня шла к ним по заваленной трупами земле. Орион повернулся к ней. Он ссорился с незнакомой богиней…
