Эта трагическая оценка современного положения дел на Земле напомнила мне некоторые отрывки из пронзительного воззвания, заставившего меня очнуться и покинуть безопасное, удобное убежище в Орбис Ностри.
Разумеется, Сефиза была права, и все здесь это знали, но, похоже, ни у кого не хватало смелости признать, что найти решение, не сопряженное с насилием, не получится, а попытка действовать миролюбиво обречена на провал. Никто из ученых не горел желанием ни воевать, ни развязывать очередную войну, даже если от этого зависело сохранение жизни на Земле…
В комнате без окон завязались долгие, жаркие дискуссии, с каждой минутой спорщики распалялись все сильнее. В конце концов Аристарх решил закончить собрание и назначил новую встречу на следующий месяц.
Я вслед за остальными участниками уже хотел выйти в коридор, как вдруг заметил, что Аристарх отводит Сефизу в сторону, вероятно, желая побеседовать с ней наедине. Я замер перед дверью и украдкой стал за ними наблюдать.
– Забудь, старина, – посоветовал мне проходивший мимо молодой человек. Видимо, он проследил за моим взглядом. – Мы все об нее зубы обломали, знаешь ли. Эта малышка – доктор наук, никого в свою жизнь не пускает, уж поверь. Многие пытались, но никому из парней нашей группы не удалось растопить ее сердце – всех отшила, одного за другим. Решил тебя предупредить. Вряд ли у тебя больше шансов, чем у Теслы, если ты понимаешь, что я имею в виду…
Непрошенный советчик ткнул большим пальцем себе за спину. Я посмотрел в указанную сторону поверх его плеча и увидел белокурого аполлона с идеальной укладкой, одетого в костюм с иголочки. Упомянутый Тесла пожал плечами, как бы говоря: все так и есть.
– Вообще-то мне казалось, что членам организации можно поддерживать друг с другом исключительно профессиональные отношения, – заметил я, предпочитая скрыть сильнейшее влечение, которое испытывал к девушке.
– В теории, конечно, да, но всем известно, что на практике это правило невозможно соблюдать, – ответил первый молодой человек, кивком указывая на другую девушку, стоявшую чуть в стороне от нас. – В конце концов, конец света приближается, верно? Когда же еще наслаждаться жизнью, если не сейчас?
Подземный зал и мрачный коридор внезапно испарились, и я оказался в маленькой квартирке с узкими, высокими окнами, похожими на подвальные отдушины; обстановка довольно скромная – обшарпанная, колченогая мебель, на стенах давным-давно выцветшие обои.
– Стало быть, тебя запихнули в эту крысиную дыру, – констатировала Сефиза, медленно поворачиваясь на месте, чтобы лучше осмотреться. – Я-то думала, у тебя будет право выбрать что-то поприличнее, учитывая важность твоей работы и жертвы, на которые ты пошел, чтобы сюда добраться…
– Все это совершенно не важно, – заверил я ее, разливая воду из чайника в две чашки так, чтобы получилось поровну. – Все равно бо́льшую часть времени я провожу в лаборатории, а сюда прихожу только поспать…
– А еще ты, кажется, приводишь сюда девушек, – перебила меня Сефиза. Она многозначительно посмотрела на меня и насмешливо улыбнулась. – Тем не менее имей в виду: причина, по которой я согласилась прийти сюда вместе с тобой, отличается от того, что ты себе вообразил.
– Я пригласил тебя к себе без всякой задней мысли, – тут же соврал я.
Отчасти я говорил искренне – но лишь отчасти.
– Вот как? – удивилась Сефиза. Вид у нее сделался немного озадаченный и смущенный. – В таком случае, зачем тебе понадобилось оставаться со мной наедине? Может, тебя внезапно одолело желание обсудить классическую музыку и древних поэтов?
С кружками в руках я прошел через комнату и поставил воду на журнальный столик.
Девушка помнила наш первый разговор, наши общие интересы, столь редкие в нынешние времена, и это открытие потрясло меня сильнее, чем должно было бы.
– Между прочим, ты первая начала, – поддел я ее, садясь в старое кожаное кресло с потрескавшейся обивкой. Потом жестом предложил девушке занять крошечный диванчик – пожалуй, это был наименее поврежденный предмет мебели из всей обстановки. – Так что объясни, почему ты согласилась прийти сюда.
Гордая, слегка высокомерная улыбка мгновенно сбежала с лица девушки. Она плюхнулась на диванчик, вздохнула и перекинула за спину длинные каштановые волосы.
– Ладно, но… это очень личное, – пробормотала она. Потом прижала к лицу сложенные домиком ладони, а локтями уперлась в колени.
– Хорошо, – поддакнул я, немного волнуясь. – Можешь мне довериться, все, что ты скажешь, не покинет пределов этой комнаты.
Сефиза выпрямилась и подняла голову, на ее лбу появилась складка, свидетельствующая о недоумении. Она спросила:
– Скажи, как человек в здравом уме мог сознательно покинуть последнее оставшееся на земле спокойное убежище? Почему ты это сделал? Полное безумие…
– Ты знаешь, почему: я прочитал твое послание. Как я мог продолжать жить в стране, бросившей остальной мир на произвол судьбы, эгоистично пользующейся своими ресурсами и убивающей всех, кто посмеет пересечь ее границы? Мне не хотелось об этом думать, но твои слова звучали так искреннее и правдиво…
Девушка поджала губы и захлопала глазами, но потом кивнула. Она смотрела на меня так пристально, как никогда прежде.
А я упивался этим ее взглядом, в котором сияло едва ли не восхищение. Я еще никогда не видел таких удивительных глаз, как у этой девушки.
Затем Сефиза глубоко вздохнула и выпалила:
– Ты знаешь чету ученых лет пятидесяти по фамилии Канефер? Они теперь тоже живут в Орбис Ностри. Это были… Это мои родители… Линда и Саид Канефер.
Голос ее прозвучал очень хрипло.
– Я… Нет, к сожалению, эти имена мне ничего не говорят. Хотя для вас наша страна – всего лишь большой остров, на самом деле по площади она довольно большая, а плотность населения весьма высокая.
– Ну конечно, глупый вопрос… извини, что побеспокоила тебя…
Сефиза отвернулась, поспешно вытерла слезу и начала подниматься с диванчика, явно намереваясь уйти.
– Подожди! – воскликнул я, подаваясь вперед и заглядывая в лицо девушке. – Просто так, без объяснений я тебя не отпущу. Как вышло, что твои родители там, а ты здесь? Почему ты не переехала с ними, если им удалось получить визу?
Сефиза поморщилась и несколько мгновений молчала, словно колеблясь. Она поднесла к губам еще дымящуюся чашку, подула на нее, сделала глоток и мрачно проговорила:
– Мой отец был известным физиком-исследователем, а мать – высококлассным нейрохирургом. Немногим более десяти лет назад обстановка в мире уже была напряженная, и родители попросили убежища в Орбис Ностри. Их ходатайство немедленно удовлетворили, но на последнем этапе регистрации нам нужно было сделать медицинское тестирование. Я провалила тест, проверка показала, что со мной что-то не так. Выяснилось, что я никогда не смогу иметь детей, а раз так, у меня нет прав жить в этом проклятом раю. Родителям даже не хватило духу проститься со мной. Мне было всего тринадцать, но это не помешало им бросить меня и уехать в безопасное место. А учитывая полное отсутствие у Орбис Ностри связи с внешним миром, я больше ни разу не получала от них новостей…
