Она подняла руку, очевидно, намереваясь снять шлем, но я не дал ей этого сделать, накрыв ее пальцы ладонью. Я тяжело сглотнул, потому что это простое прикосновение живо напомнило мне, как сильно мне хочется быть рядом с этой девушкой…
Между тем мой аватар направил указательный палец к сумеречному небу, и оттуда спустился золотистый светящийся шар.
– Вот искусственный интеллект, который я создал, используя все собранные организацией данные, а также те, что я установил ранее, – пояснил мой двойник. – Этот интеллект объединяет в себе все знания мира, может их анализировать и делать прогнозы – обычный человеческий разум на такое не способен. Я еще не придумал своему творению имя, но ты можешь с ним поговорить. Он тебе ответит. Именно эту систему мы установим в нашем андроиде, в нашей посланнице. Это цифровое пространство нужно нам для того, чтобы в любой момент связаться с нашей вестницей мира, наблюдать за ее действиями и постоянно ее направлять. Это своего рода перестраховка, так сказать, мера безопасности. Средство получить доступ к ее параметрам и перенастроить их, если вдруг возникнет такая необходимость.
– Э-э-э… хорошо, – дрогнувшим голосом пробормотала Сефиза, даже не пытаясь высвободить руку. – Думаю, суть я уловила. А почему ты загрузил сюда свое сознание, если ты в любой момент можешь сюда попасть, надев шлем виртуальной реальности?
– Потому что, если я умру, мое цифровое сознание продолжит жить. В определенном смысле я всегда буду существовать здесь и смогу общаться с нашим андроидом.
– Что значит «если я умру»?
Я немедленно отдернул руку и отступил на шаг от кресла, в котором сидела Сефиза.
– В отличие от нашей будущей посланницы, наше земное существование имеет свои пределы, – быстро пояснил я. – Выполнение ее задания может растянуться на десятки, если не сотни лет. Нам обязательно нужно иметь возможность контролировать ее действия, чтобы все это не обернулось против нас и наших целей.
– Хочешь сказать, мое сознание тоже нужно продублировать, чтобы оно обитало в этом виртуальном мире вечно?
– Только если ты сама этого захочешь, – пробормотал я, рассматривая свою ладонь в том месте, где она касалась пальцев девушки. Давивший мне на плечи тяжкий груз становился все весомее. – Это не значит, что мы станем бессмертными и будем вечно жить в этом выдуманном лабиринте, просто там будут находиться наши «отпечатки». Это будут условные личности, наши двойники, отображения. Они будут обладать нашими знаниями и личностями, но останутся цифровыми и в реальности существовать не будут. По сути это всего лишь набор алгоритмов, и ничего больше.
На самом деле мне хотелось верить, что речь идет о чем-то большем… нет, следовало немедленно перестать витать в облаках и отбросить наивные иллюзии. Вечная жизнь – это просто концепция, недостижимая цель, и мои исследования ничего не изменят, сколько бы сил я ни потратил. Моя отчаянная борьба со смертью заранее проиграна, это несомненно…
Более того, возможно, мое желание навечно соединить нас двоих, Сефизу и меня, в этом нематериальном пространстве продиктовано исключительно безумной фантазией, коль скоро я не могу быть с ней в настоящей жизни… Вероятно, я совершенно сбился с пути и проделал столько работы из чистого эгоизма, а проект по созданию андроида – всего лишь повод уговорить Сефизу принять участие в моих безумных экспериментах?
Девушка сняла шлем и посмотрела на меня с восхищением и настороженностью. Я забрал у Сефизы прибор, положил на стол и проворчал:
– Забудь об этом, все это полная глупость. Думаю, нам нужно отказаться от этой затеи. Этот проект не имеет никакого смысла и… это очень опасно. Теория это одно, а практика – совершенно другое… Наверное, нам не стоило этого делать.
Я крепко сжал переносицу большим и указательным пальцами; сильнейшая мигрень внезапно вгрызлась мне в виски. Дышать становилось все труднее, но я не хотел, чтобы Сефиза это заметила.
– Никакая это не глупость, наоборот, – возразила девушка, вставая с кресла. – Я считаю, твоя идея просто грандиозна, Верлен, а ты – настоящий гений.
Я покачал головой, снедаемый ужасными сомнениями. Когда я снова открыл глаза, Сефиза стояла совсем рядом, всего в нескольких сантиметрах от меня. Даже ближе, чем в тот раз, когда мы вместе танцевали…
Внезапно я понял, что могу думать только об этой близости и о том, что может последовать за ней…
Я умирал от желания поцеловать эту девушку. Я был влюблен в нее до безумия и хотел провести с ней каждую секунду того времени, что мне еще осталось. Мне хотелось узнать о ней все, изучить звук ее дыхания, запах кожи, каждый изгиб тела.
Сефиза придвинулась еще на сантиметр и осторожно провела костяшками пальцев по моей щеке. Она тоже хотела оказаться как можно ближе ко мне, теперь это было очевидно.
– Ты выглядишь таким уставшим, – прошептала она, вглядываясь в мое лицо. – Ты слишком много работаешь. Думаю, тебе сейчас нужно отдохнуть…
Совершенно потеряв голову, я сжал ее лицо в ладонях и подался вперед. На долю секунды наши губы соприкоснулись…
А потом мою грудь пронзила резкая боль, немилосердно вернувшая меня в реальность.
Я медленно встал, стараясь не морщиться, чтобы Сефиза ничего не поняла.
– Ты права, я выжат как лимон, – признался я сдавленным от досады голосом. – Пойду к себе, не обижайся.
Дела шли все хуже и хуже. Я должен немедленно порвать с Сефизой, прекратить с ней все отношения. Это все равно никуда нас не приведет, тем более что теперь стало ясно: я не доживу до завершения этого безумного проекта, которым я ее поманил.
Только не сегодня вечером…
Сегодня мне было слишком плохо. Только что принятое решение жгло мне сердце раскаленным углем.
Я отчаянно пожелал снова вернуться в реальность, чтобы вырваться из мира воспоминаний, потому что больше не мог выносить это мучение, хотя знал: по возвращении меня тоже не ждет ничего хорошего. Я резко перенесся в наш мир.
Рука Сефизы крепко прижималась к моей руке; я открыл глаза, оглушенный неприятными открытиями последнего видения. Нам нужно было столько всего друг другу сказать, следовало извлечь столько уроков из этих воспоминаний, прояснить столько спорных вопросов.
Однако мною владело лишь одно желание, несомненно, самое пустое и наименее конструктивное; я не мог думать ни о чем другом.
Сефиза моргнула, на ее лице читалось потрясение, сравнимое с тем, что я сейчас испытывал, однако она не шевельнулась и не отодвинулась. На секунду у меня мелькнула мысль: я же обещал, что больше никогда не допущу подобных ситуаций и воспрепятствую самой Сефизе, если она ко мне приблизится. Однако я, как и мой двойник из прошлого, не мог бороться с сокрушительной силой, толкавшей меня к этой девушке.
Дороже ее у меня на этом свете нет никого. Спустя столетия мы с ней снова встретились в этом мире, столь непохожем на мир прошлого…
