– Этот господин странный, – заметил один из сирот. – Почему у него на лице черные полосы? Он болен?
– Потому что придворный, – пояснил один из лекарей. – Дворцовые обычаи и мода сильно отличаются от наших.
– Где Хальфдан? – спросила я, не в силах больше сдерживаться.
– В подвале, лежит в спальне малышей, – ответил Лотар. В его глазах мелькнула слабая надежда. – Он… он до сих пор не пришел в сознание.
Я схватила Верлена за руку и, решительно потянув за собой, стала протискиваться через толпу. Потом скомандовала, стараясь говорить как можно тверже:
– Закройте все двери! Пусть все, кто сейчас находится в кузнице, выйдут наружу! Держитесь подальше от нас, это вопрос жизни и смерти!
Не вдаваясь в дальнейшие объяснения, я потащила Верлена вниз по лестнице. Молодой человек не противился, лишь молча следовал за мной, как будто так и надо.
Войдя в длинный, темный подвал, в котором лежало несколько десятков матрасов, я отдернула занавеску, закрывавшую нишу возле двери, после чего увидела своего друга: он лежал на узкой койке – казалось, он погружен в глубокий сон. Именно так Хальфдан выглядел, когда я видела его в последний раз.
– Мне нужна твоя помощь, – обратилась я к Верлену. Юноша аккуратно прикрыл за собой дверь спальни – вероятно, он догадывался о моих намерениях. – Нужно еще раз слить воедино нашу кровь. Потом я придумаю, что делать с заключенной внутри тебя душой, обещаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы для тебя все прошло как можно безболезненнее.
Верлен рассматривал Хальфдана с какой-то странной настороженностью во взгляде. Наконец он моргнул и спросил:
– Думаешь… это сработает?
– Интуиция, – ответила я, пожимая плечами, повторив его собственные слова и слова весталки. – Я должна попытаться…
Юноша вздохнул и провел дрожащими пальцами по мокрым от пота волосам. Я видела: ему очень плохо.
– Это мой лучший друг, – настаивала я. Вопреки моему желанию голос прозвучал очень жалобно. – Умоляю тебя, Верлен…
Мы должны это сделать.
И действовать нужно немедленно. Кто знает, что вот-вот случится? Может быть, стража уже нас ищет, возможно, они того и гляди ворвутся в кузницу? Что, если у нас не будет другой возможности попытаться вывести Хальфдана из этого состояния?
На лице Верлена появилось странное выражение: смесь сомнений и горечи. Однако он ничего не сказал, просто кивнул, соглашаясь. Его шатало все сильнее, он ухватился за металлическую спинку койки и опустился на колени у изголовья. Затем он вытянул перед собой руку открытой ладонью вверх, предлагая мне ее порезать.
Я тоже присела на пол рядом с кроватью.
– К вопросу о душах, – пробормотал Верлен, не глядя на меня. – Внутри меня находится не только душа бедняги из мастерской Гефеста. Помимо нее освобождения требует еще и душа Эвридики. Я понятия не имею, как мои силы повлияют на душу богини.
Это признание не особо меня удивило, я ведь видела тонкий дымок, исходящий из тела умирающей богини, который вдохнул Верлен. Тем не менее мысль об этом меня тревожила…
– Хорошо, – вздохнула я, царапая свою ладонь металлическим ногтем. – Вместе мы справимся с этим. Всему свое время…
Собравшись с духом, я надавила ногтем на ладонь Верлена и, не дожидаясь, пока выступит кровь, прижала свою кровоточащую руку к его руке.
Между нашими соединенными пальцами загорелся янтарный свет, быстро озаривший всю комнату. Внутри меня словно разыгрался ураган, дар Верлена передался мне. Все вокруг изменилось, контуры предметов стали очень четкими: мое восприятие вышло на новый уровень.
Сидящий передо мной Верлен опустил голову и, сжав зубы, тихо застонал. Все его мускулы напряглись, как будто он пытался вытащить Хальфдана в наш мир из небытия, я же со своей стороны не знала, что нужно делать.
Душа матери Верлена находилась рядом, готовая появиться, как только ее позовут. Еще я видела другую сущность, туманную и далекую, которую заметила ранее: она быстро к нам приближалась. Контуры странной души становились все четче, по мере того как сияющий вокруг нас ореол делался ярче, расцвечивая мрачный интерьер подвала тысячами огней.
Внезапно я узнала Хальфдана.
Его образ был полупрозрачным, нестабильным, но это определенно был мой друг.
Верлен сильно, до боли сжал мои пальцы: казалось, он отчаянно борется с каким-то невидимым противником, о природе которого я могла лишь догадываться. Между нами словно что-то взорвалось, и горячая волна всколыхнула мне волосы. Затем дух Хальфдана соединился с его телом и исчез из виду.
Внезапно исхудавшая грудь моего лучшего друга раздулась, наполняясь воздухом, и он тяжело закашлялся.
– Во имя небес! – потрясенно воскликнула я.
Я выпустила руку Верлена, и в ту же секунду его силы покинули меня. Освещавший подвал неземной свет исчез, мое зрение снова стало обычным, человеческим и несовершенным. Но сейчас мне было на это наплевать, потому что лишь одно имело значение: возвращение к жизни моего единственного настоящего друга.
– Се… Сефиза… – прохрипел Хальфдан, садясь на кровати.
Он ошарашенно хлопал глазами и ошалело вертел головой, явно не понимая, где находится.
Не раздумывая, я бросилась ему на шею и крепко обняла.
– Хальфдан! Ох, если бы ты только знал! Как я рада снова тебя видеть!
– Моя милая Сефиза, – с трудом выговорил друг, обнимая меня в ответ. – Я так хотел вернуться, но… но я был пленником. Я пытался бороться, но так и не сумел вернуться. Не мог найти выход… Это было ужасно…
– Теперь все будет хорошо! – прорыдала я. Меня переполняли облегчение и счастье. – Я рядом, все закончилось.
– Любовь моя, – пробормотал Хальфдан, утыкаясь носом мне в шею и целуя мою кожу. – О, любовь моя…
Он потянулся ко мне, прижался губами к моей щеке, потом поцеловал другую щеку, рядом с уголком рта. Я застыла, моя незамутненная радость мгновенно сменилась тревогой. Хальфдан попытался притянуть меня еще ближе, но я отпрянула и сдавлено кашлянула.
Только тогда он, кажется, сообразил, что мы не одни.
Смущенная, я уставилась в пол, стараясь не смотреть Верлену в глаза.
– Сефиза… – пробормотал Хальфдан. – Кто… Кто это?
Я все-таки набралась смелости и поглядела на Верлена: в его взгляде ясно читались потрясение и уныние, повергшие меня в полное смятение. Молодой человек отвернулся и отодвинулся от кровати – видимо, он настолько ослаб, что даже не мог подняться на ноги.
Хальфдан вдруг вздрогнул и откинулся на спинку кровати, всем своим видом выражая ужас и ярость. Он воскликнул:
– Это… Это же Тень!
Первый Палач обессиленно осел на землю, тяжело оперся на руку, чтобы не упасть, его веки опускались сами собой.
