
Онлайн книга «Через границу»
![]() Почему просто стоят, вцепившись друг в дружку, пока полицейские орудуют в доме? И почему эти двое так долго торчат в подвале? Оттуда доносится какой-то стук. А потом я вспомнила про шкаф и голоса, и мне ужасно захотелось, чтобы шкаф не трогали. И чтобы у тех, кто скрывается за ним, хватило ума сидеть тихо. Наконец полицейские вышли. – В подвале все чисто, – сказал один. Я облегченно выдохнула, мама выпустила папину руку, но больше ничего не произошло. Полицейские обступили родителей, и среди наших гостей я увидела ленсмана [1]. Похоже, это он все устроил. Помню, до войны в День независимости [2] он говорил праздничные речи, радостно размахивал флажком. А сейчас все время ходит сердитый. До войны взрослые говорили, что полицейские охраняют нас и ловят преступников, чтобы в Норвегии жилось спокойно. А потом все изменилось, и сейчас полицейские выполняют приказы нацистов и «Национального единения». Ленсман вопросительно смотрел на маму с папой. Повисла мертвая тишина. – Где они? – выпалил наконец ленсман. – Кто «они»? – спросил папа. – Вы прекрасно понимаете. Еврейские дети, которых вы прячете. – Не понимаю, о чем вы. Разумеется, папа прав. Все это – какое-то недоразумение. Не прячем мы никаких детей. Быстрей бы убрались эти полицейские, а мы бы легли спать. Или пошли на кухню и сварили какао. Да, так будет лучше всего. А потом наступит завтра, и все пойдет своим чередом. Вот только я никак не могла выкинуть из головы тот шкаф. И голоса в подвале… Что-то не так, я это чувствовала. В нашем доме что-то происходит, поэтому мама с папой изменились. Ленсман будто подслушал мои мысли – он поднял голову и уставился на нас с Отто. Затем шагнул к нам. Растянул губы, словно силился улыбнуться. – Ребятки… Вы ведь знаете, что врать нехорошо? – Оставьте их в покое! – крикнул папа, но ленсман не сводил с нас глаз. – Вы в последнее время не слышали здесь никаких посторонних звуков? Ничего необычного не замечали? – не отставал он. Отто больно сжал мне руку. Предупреждение. Я должна молчать. Впрочем, я это и так поняла. – Нет, мы не слышали никаких посторонних звуков и ничего необычного тоже не замечали, – я старалась говорить уверенно. Для пущей убедительности замотала головой. И у меня все получилось бы, если бы не глаза. Сама того не желая, я посмотрела на подвальную дверь. Ведь я-то знала, что за ней кто-то прячется. Ленсман повернулся и понял, куда я смотрю. – Обыщите подвал еще раз, – приказал он остальным. Наручники
Полицейские снова спустились в подвал. Я затаила дыхание, и Отто, кажется, тоже. Мама опять вцепилась в папину руку. Сперва в подвале было тихо, но вскоре я услышала, как что-то двигают. Деревянные доски скребли о дощатый пол. Потом оттуда крикнули: – Вышибайте! Раздался страшный шум – полицейские добрались до двери за шкафом и с треском выбили ее. – Свет! – скомандовали в подвале. И снова тишина. Может, они ничего там не нашли? Полицейские затопали по лестнице. Вернувшись в прихожую, они покачали головами. – Они там были, но сбежали. Мама с недоумением взглянула на папу, губы ее тронула слабая улыбка. Один из полицейских держал в руках куклу. Ни у меня, ни у Отто не было такой. Прежде я ни разу ее не видела. Полицейский рассерженно отшвырнул куклу в угол. – Итак, доктор Вильгельмсен, куда вы их спрятали? – спросил ленсман. – Если чистосердечно признаетесь, смягчим наказание. – Я же сказал – не понимаю, о чем вы. – Мы видим, вы тут явно прятали кого-то, – ленсман на секунду задумался, затем добавил; – Поэтому вам придется проехать с нами. Мама всхлипнула. – А что будет с Гердой и Отто? – О них вам следовало раньше подумать. Но вместо этого вы заботились о чужих детях. – Вы не можете нас арестовать. У вас нет никаких доказательств! – выкрикнул папа. Таким я его еще не видела. Хотя нет, один раз все-таки видела. Когда я убежала в лес, а домой вернулась поздно вечером. Тогда папа тоже разом испугался и разозлился. – Тут не мне решать, – сказал ленсман. – Вы же знаете, мы только выполняем приказ. – Вон оно как. Значит, это все – дело рук Дюпвика? – едко спросил папа. Из ленсмана будто дух вышибли. – И как – приятно врагу помогать? – не отставал от него папа. – Я лишь делаю свою работу, – тихо ответил ленсман. – Кто-то сообщил в «Национальное единение», Дюпвик попросил меня проверить. Отказать ему я не имею права. Вам это известно, – ленсман повернулся к двум полицейским. – Отведите их в машину. И сообщите Дюпвику. Ему наверняка захочется самому осмотреть дом. И тут случилось то, чего я никогда не забуду – даже если до ста двадцати лет доживу. Полицейские схватили маму с папой, надели на них наручники и толкнули к двери. Папа обернулся и посмотрел на меня. – Никуда не уходите. Слушайтесь Клару. Она придет рано утром, как всегда, – голос его звучал привычно – спокойно и уверенно. – Но… Куда вас увезут? – я было шагнула следом, но ленсман встал у двери. – В полицейский участок. А через пару дней их, наверное, переправят в Грини [3], – проговорил он, понурившись, словно нашкодившая собака. – В Грини! – очнулся наконец Отто. Ленсман кивнул, вышел следом за мамой и папой, проследил, как их втолкнули в большую машину. Отто обнял меня за плечи. Мы молча стояли на пороге. Зарычали двигатели. Я опомнилась и, сбросив руку Отто, побежала следом. – Подождите! – закричала я. Надо остановить их любой ценой – даже если придется улечься прямо под колеса! Но я опоздала. Фургон, в котором сидели мама и папа, набирал скорость. Мне его не догнать, хоть я и неслась, не чуя ног. Фургон увозил в тюрьму наших родителей, и все это по моей вине. Просто потому, что я посмотрела на подвальную дверь. Дикие звери
Отто заплакал. По его щекам потекли огромные круглые слезы. Он стоял неподвижно и молча плакал. |