Человек поднял глаза, моментально вспотел и покраснел:
— Возьмите.
— Ребята, а напишите мне свою мечту в этом блокноте? — весело предложила Хе тёмным. — Только в цифрах?
Они переглянулись между собой, затем первый сказал:
— И что дальше?
— А дальше ваша мечта исполнится. Только старика вы мне продадите после этого отдельным контрактом. Так, чтобы к вам не было вопросов со стороны вашего начальства. Годится? — улыбаться, улыбаться и ещё раз улыбаться.
Вадим прав. Самцами очень легко управлять, если ты умная, дружелюбная и сексуально привлекательная.
— Откуда вы возьмёте такие деньги? — проявил разумную осторожность второй дроу. — Нет, я не отклоняю вашей инициативы, просто сомневаюсь. Со всем уважением, но моя мечта стоит очень немало, чтобы я рискнул быть вышвырнутым из Проекта за продажу шамана орков бесплатно. Уже молчу, что сама сделка может вызвать подозрения начальства.
— Чем же? — Хе сбросила маску напускной веселости и спросила серьёзно.
Вадим постоянно повторял про такие моменты, что интересам агентуры на этапе втягивания надо идти навстречу максимально.
Денег тоже жалеть нельзя (при том, что значение чудом живого шамана она и сама очень хорошо понимала).
— Я сейчас выкуплю деда. Но сумма может быть очень большой — взятка этим двум тёмным. — Безмятежно произнесла метиска скороговоркой, затем добавила. — Пожалуйста, метнись и подай мне воды для достоверности.
Вадим молча поднялся и через три секунды поставил на стол графин и стакан, которые принёс с сервировочного столика.
— Извините, — теперь снова улыбаться. — Ребят, так где ваши цифры?
— Наше начальство может поинтересоваться: зачем мы продали такой странный актив? И кому он понадобился? — на ней скрестилась пара взглядов.
— А зачем молодой женщине, которая собирается замуж за короткоживущего человека, бывают нужны первородные рабы-самцы? — теперь склонить голову к плечу и посмотреть насмешливо. — Ладно, личные интересы в браке, — она потёрла большой палец об указательный. — Но ведь физиологии тоже никто не отменял. Вы что, с луны свалились?
По большому счёту, дело можно было считать решенным: если дроу начали торговаться, значит, вопрос исключительно в сумме.
Как она и думала, запасы Вадима похудели на несколько камней, но принципиальное согласие на сделку «земляки» выдали быстрее чем через четверть часа.
Оформление купчей отложили до вечера (банковский нотариус был занят), а пока…
— Пойдёмте выпьем?! — Хе, кое-что прикинув, потащила Вадима подмышку из-за стола. — Мне скоро нужно будет вернуться в Степь, когда ещё выпадет возможность поболтать со своими.
— Вы платите, — усмехнулись дроу. — И заведение будет не дешёвым.
— Без проблем, — она беззаботно махнула в воздухе косичками.
Та лёгкость, с которой она рассталась с изумрудами Вадима только что, передав их эльфам, по стоимости не шла ни в какое сравнение даже с самым дорогим кабаком.
* * *
— Ваше здоровье!
Наши бокалы раз, наверное, уже десятый радостно ударяют друг в друга.
Хозяева шамана (вернее, их менеджеры-представители) не хотели его продавать, пока не пришла Хе.
Уж не знаю, какие аргументы она им выдвинула, но в итоге их смена курса стоила буквально трёх минут беседы плюс несколько камней из моего местного запаса (сама сумма покупки — отдельным платежом, вечером, после возвращения какого-то там банковского нотариуса).
Эти двое дроу, вопреки моим подозрениям, оказались вполне нормальными.
Хе сказала, что они откровенно и технично развели нас на кабак, но это уже идёт по разряду мелочей и ни на что не влияет. В финансовом плане точно.
К сожалению, откосить от выпивки на этот раз не вышло: пью наравне со всеми.
— Отдыхаете? — раздаётся сбоку чей-то до боли знакомый голос.
А затем из прохода между столами появляется Торфаальд, который походя небрежным жестом вышибает стул из-под ближайшего ко мне эльфа.
Дитя леса грохается на спину.
Виснет тишина.
— Вадим, у меня к вам всё больше вопросов, — задумчиво изрекает барон.
Глава 16
— С такими друзьями, как вы, и врагов порой не надо, барон, — с этими словами поднимаюсь из-за стола.
Хе, перемещаясь на удивление быстро, молниеносно вклинивается между Торфаальдом и вторым тёмным, резко бросая мне:
— Бей только по голове! Не вздумай в живот!
— Какая ты опасная женщина, — старательно отыгрываю безмятежное спокойствие, которого нет и в помине. — Не Асем, но близко. Барон, защищайтесь.
— Поднимите на меня руку из-за этой мрази? — неплохой в общем-то товарищ насмешливо выгибает бровь. — Вадим, это и есть мой вопрос. Пока что. — Он многозначительно перекатывается с пятки на носок.
— Вы очень удачно только притворяетесь идиотом время от времени? Либо искренне верите в то, что говорите?
— Вы заступаете за очень тонкую грань, — не лезет за словом в карман новый друг, хмурясь. — Это прямое оскорбление. Ещё пара слов в том же духе, и я буду вынужден…
— Давайте с другой стороны. Вы видите, что я сижу и с кем-то общаюсь. Не спросив меня ни о мотивах, ни о происходящем, вы крайне неподобающим образом оскорбляете не только словом моего собеседника. Что бы сделали на моём месте?
— С такой стороны я на это не смотрел, но…
— Давайте упростим. Допустим, вы ведёте переговоры хоть даже и с заклятым врагом, а не с другом. Вы согласны, что и с недоброжелателями иногда нужно разговаривать? Причём гораздо более внимательно, чем со своими?
— Твёрдое да на оба вопроса.
— Тут к вам всем подхожу я и опрокидываю ему на голову тарелку с супом. Ну а чё, он же всё равно вам враг? «Барон, да что вы с ним возитесь?!». Что вы будете чувствовать после этого?
— Я сочту, что вы не уважаете меня, если думаете, что можете так недопустимо вмешиваться в мои дела. Даже если мы с вами очень близкие друзья. — Чеканные слова легко и без раздумий слетают с языка аристократа. — Неважно, подняли вы руку на моего врага или на друга: главное — вы сделали это с человеком, с которым в данный момент общаюсь лично я. Вы можете чисто физически не знать всех моих резонов. — Он смотрит на меня покровительственно. — А получается, что вы на ровном месте ставите себя выше меня. Молчу о последствиях сорванных переговоров, значение которых вам может остаться неизвестным до самой смерти.
Красноречиво указываю взглядом вниз в надежде на его реакцию.
Торфаальд с детским любопытством смотрит на меня, потом на пол, но молчит.
