Ловлю себя на мысли, что хочется приблизиться к нему вплотную. Положить ладошку ему на лицо и пальцами смахнуть ненавистные капли, посмевшие занять чужое место…
Хочется губами касаться его щеки.
Мечтаю, чтобы его большие крепкие руки легли мне на талию. И тихий баритон прошептал на ушко:
– Андреева, ты прелесть!
Вместо этого Клим помахал приготовленным стволом, показывая мне, чтобы спряталась за его широкой спиной.
Я зажмурилась и закрыла уши руками.
Теперь уже идея, подменить Полину, не казалась мне такой хорошей.
Глава 26
Виталина
Наутро не могу подняться с постели. Подушка вся мокрая, волосы разметались. Чувствую нестерпимую слабость и ломоту в теле.
Делаю тщетную попытку и снова откидываюсь на подушки.
– Полин, можно я сегодня не пойду в школу? – в проёме двери появляется Ваня.
Озадаченно смотрю на него.
– Как не пойду? Учебу только начали…
За его спиной вырастает Аврора. Обнимает пацана одной рукой, треплет по макушке.
– Ты не волнуйся, Поля. Я сама отвезу Ванюшу в школу на маршрутке.
Ванька с мольбой смотрит на меня. Но я непреклонна.
– Нет, Вань. Надо в школу. Ты и так много пропустил, – напускаю на себя строгость, чтобы ребенок понял.
Учиться – это важно и обязательно.
– Ты сегодня бредила ночью, – неожиданно выпаливает он свой аргумент.
Я? Бредила?
Наверное, у меня была высокая температура.
Помню, вчера домой довез Красовский. Потом я приняла горячую ванну, Аврора напоила чаем с малиновым вареньем. Но, несмотря на все принятые меры, к ночи температура подскочила до тридцати девяти.
Аврора от меня не отходила всю ночь. Поила лекарством и прикладывала компрессы на лоб.
Прямо как в детстве.
Я выросла без мамы… Так вышло. Отец старался заменить мне и папу, и маму. Но были такие моменты в детстве и юности, что нужна была именно женская подсказка и любовь.
И тут Аврора оказалась незаменимой.
К ней я бежала со всеми своими болячками, которые было непросто озвучить папе. Про шок, испытанный мной при первых месячных. Про первую влюбленность в школе, когда объект моих мечтаний, в ответ только дергал меня за косички. Часто я утыкалась в колени Авроры, когда просто хотелось поплакать…
Папе этого было не понять. Он окружил меня теплом, заботой, любовью. И упорно считал, что у меня есть всё, о чем только может мечтать ребенок.
Любое упоминание о маме его расстраивало.
Я так и не решилась сказать ему, что мне всегда не хватало мамы…
Ванька приблизился ко мне, склонился к голове и прошептал на ухо:
– Ты все время звала Клима…
Краска залила мои бледные щеки. Прямо чувствую, как они пылают.
Клима? Красовского?
Стыд-то какой!
– Не бери в голову, Вань! Мы же вместе работаем, а он очень строгий.
– Ага! – поддакивает Иван. – А ещё из-за него ты заболела.
Метнула в Ваню настороженный взгляд.
– Почему из-за него?
– Потому что он не спас тебя от дождя. Какой же он майор!
Прикусываю губу, глажу Ванечку по голове. Растёт мой защитник. Как приятно, когда о тебе заботятся.
– Спасибо, мой хороший! – ласково шепчу. – А теперь беги в школу.
Чмокаю в щечку. Ему нравится. Как мало он видел тепла в своей жизни.
В квартире наступает тишина.
Откидываюсь на подушки и засыпаю.
Спустя минут пятнадцать будит звонок в дверь.
Странно у Авроры свой ключ. Да и не могла она так быстро вернуться.
Еле поднявшись с кровати, опускаю глаза на себя. На мне Полькина пижама с лошадками в яблоках.
Вполне прилично! Хмыкаю.
Ныряю в мягкие уютные тапочки и топаю к двери.
Потягиваюсь и распахиваю широко дверь. Застываю на месте.
На пороге… мама.
Откуда она здесь? Почему?
В шоке прислоняюсь к холодной стене.
Она смотрит на меня, широко открыв глаза, в которых блестят слёзы.
Конечно, она узнала. Я остро это чувствую. Мама не может спутать своих дочерей…
Я не видела маму с тех пор, как они расстались с отцом –шестнадцать лет назад. Он категорически был против наших встреч.
И мама не настаивала, что очень меня обижало. Неужели никогда, ни разу у неё не возникало желания на меня взглянуть?
Не хочет меня видеть. Пожалуйста! Я тоже не горю желанием её лицезреть.
Свою боль и обиду я запрятала очень глубоко внутри себя.
Но всё равно помнила её ласковые нежные руки, когда она гладила меня. Её мягкие родные губы, когда она целовала меня.
А потом наступила пустота…
Всё оборвалось в один миг. А я была такая маленькая.
Разве можно детей просто поделить? Этот – тебе. Другой – мне.
Но нас с сестрой поделили именно так!
Разлучили на многие годы… близняшек.
Только четыре года назад мы нашли с сестрой друг друга… И то по роковой случайности – на вечеринке.
И сразу наступило душевное успокоение, будто потерянная часть тебя вернулась и заняла своё место.
А как же мама? А никак.
– Виталина?! – пронзительный голос мамы разрезает пространство между нами.
***
Впечатываюсь в стену, хочу просочиться сквозь неё.
Не хочу видеть эту женщину!
Высокую подтянутую в красивом дорогом платье. Я уже наслышана, – удачно вышла замуж.
Можно её с этим поздравить. Но я не буду.
Не хочу слышать эту родную, но чужую женщину!!
Нам не о чем с ней разговаривать. Детство, проведенное без мамы уже не вернуть.
Не откатить назад. Не пережить заново…
– Доченька… родная моя, – нотки её голоса так похожи на наши с сестрой.
Не отвертеться.
Меня накрывает злость. Цунами бушует внутри.
Я так ждала тебя в детстве. Сейчас ты мне не нужна!
Стискиваю зубы, руки прижимаю к стене. Предательская слабость во всем теле тянет вниз. Ползу по стене…
– Тебе плохо, Виточка? – голос мамы дрожит. Она беспокоится за меня.
