Один в один.
– Вы будете рассказывать? – в нетерпении спрашиваю я. – Или вас вызвать повесткой?
Блефую. Но что остаётся делать?
– Хорошо, – выдавливает она. – Я расскажу… У нас с мужем никак не получалось зачать ребенка. Сначала я занималась карьерой, я актриса…
А-а! То-то ведет себя так заносчиво. Думает до сих пор звезда на небосклоне.
– А потом, когда решились, оказалось поздно. Я долго лечилась, но никак… У меня начались депрессии. Муж предложил взять сироту из детского дома. Мы даже дали ему свою фамилию, чтобы ни у кого не возникало сомнений, что это наш ребенок, – она умолкла, смотрит куда – то поверх моей головы.
Так… Мы с ней далеко не уедем.
– Полина Афанасьевна, а какая фамилия была у мальчика, когда вы его взяли? – насторожено спрашиваю я.
– Сейчас, – она поднимается и выходит из гостиной.
Спустя пять минут возвращается обратно.
В руках держит листок.
– Вот…, – читает с листка. – Красовский…
Вздрагиваю.
Внутри разливается жар.
Вот дурёха! И что я так реагирую на фамилию? Стала дёрганная какая – то.
Но успокоиться не получается.
Выхватываю листок у Баженовой из рук. Жадно впиваюсь в строчки глазами.
Справка. Красовский Иван. Родился…
Всё. Так мало?
– А что известно о его матери? – голос мой дрожит.
– Не помню… по-моему это была одинокая женщина. Ну, или брошенная мужчиной… Я не зацикливалась на этом моменте. Знаю только, что она отказную написала сразу после рождения малыша. Нас устраивало, что ребенок сирота…
Сирота?
Она в своем уме? Была мама, которая отказалась. По всей вероятности, был и папа, который бросил женщину…
Тяжело вздыхаю. Молча взираю на Баженову. Решаюсь:
– А почему вы отказались от мальчика спустя год после усыновления?
– Узнала, что жду ребенка… своего, – её небесно-голубые глаза засветились счастьем.
– А что это меняло? – сухо спрашиваю я.
– Я так и не смогла полюбить чужого ребёнка… – смотрит на меня открытыми честными глазами.
Стерва!
Самовлюблённая законченная эгоистка! Разве можно таким давать детей?
Глава 30
Виталина
Плюхаюсь в машину и со злости бью по рулю. В окнах элитного дома появляются испуганные лица владельцев машин на парковке.
Ага! Решили угоняют их дорогущее авто!
Хмыкаю. И давлю на газ.
Выплеснула накопившуюся злость за несправедливость, с которой обошлась судьба с Ванюшей. Конечно, частично.
Трогаюсь с места.
Пусть от меня ушла мама, когда я тоже была совсем крохой.
Но у меня был папа! Который души во мне не чает.
А Ванька при живых родителях оказался сиротой!
К тому же, ещё и злая шутка судьбы… Красовский.
Бред полный. Может, что – то напутали?.. Однофамильцы?
Ваня начал мне доверять, я очень этим дорожу. Но не думаю же я, что он что-то знает про своё происхождение…
Его же младенцем совсем оставили.
Вот уроды!
Сердце больно сжимается. Хочется сделать что-то очень душевное для Вани.
В голову ничего не приходит.
Я росла одна избалованная, даже не представляю, как во мне вообще просыпаются какие-то природные инстинкты…
Ведь моя… дорогая мама не соизволила НИЧЕГО в меня вложить.
Как-то так.
Не умею я с детьми. Не знаю, что ему нравится, что он любит.
Не придумала ничего лучше, как заехать в гипермаркет и затариться одеждой, конструкторами, планшетом…
Что там есть ещё?
Приезжаю домой с огромными пакетами в руках.
– Вань, иди разбирай! – целую его в щёку и сжимаю в объятьях.
– Это кому? – смущённо спрашивает, поднимая на меня глаза.
– Тебе! Кому еще? – смеюсь, треплю его по макушке.
– Всё мне? – глаза у мальца с блюдца.
Меня прошивает словно током.
Глаза… серые глубокие. Смотрят на меня совсем как…
Чёрт!
Один в один!
Ну, нет! Это просто нереально.
Глупое совпадение.
Ладно, ещё фамилия, куда не шло. Мало ли однофамильцев.
Но ребенок… сын.
У этого МАЙОРА?
Заносчивого вредного невыносимого. Любящего только себя. Думающего только о работе. В конце концов, законченного упёртого холостяка.
Женоненавистника!
Ну, нет. Откуда?
Ущипни себя, Вита! Что я и делаю.
Туман наваждения рассеивается. И взгляд Ваньки становится нормальным обычным взглядом довольного счастливого ребёнка.
Взираю на то, как улыбающийся малец тащит пакеты прямо по полу в комнату.
Прохожу в ванную мою руки, потом на кухню.
– Игорь… звонил. Спрашивал, звонила ли ты. Скоро ли вернешься из командировки? Волнуется отец. Нехорошо выходит. Обманываем его обе… – поджимает губы и привычно сжимает руки в замок.
Авроре ситуация не нравится. Но что тут поделаешь.
– Уже немного осталось, – падаю на стул возле стола.
– Осталась немного до чего? – шумно выдыхает.
– Аврора, успокойся. Всё будет хорошо, – мягко произношу я, не желая вдаваться в подробности.
Она хорошо меня знает. И понимает, если я взялась, то уже не отступлюсь.
Скрипя зубами, терпит происходящее. Нервничает.
Четыре года – она мое доверенное лицо в общении с сестрой. Аврора стойко хранит нашу тайну, не выдает.
Одно дело обманываю отца я, он всё простит любимой доченьке. Другое дело – она, наёмный работник. Пусть и служит в нашем доме два десятка лет.
– Доверься мне, Аврора! – улыбаюсь.
Подхожу, обнимаю её за плечи. Ведет плечами.
– Позвонила бы ты отцу…, – с надеждой смотрит мне в глаза.
– Обязательно, – заверяю без особо энтузиазма. – Только ты же понимаешь, что мне сказать ему нечего.
На кухню вбегает возбуждённый Ваня.
– Смотри, Полина, я сам собрал! – глазки горят, эмоции переполняют.
В руках блестящий самолётик. Настоящий со всеми деталями, даже пилот сидит за штурвалом. В смысле, всё игрушечное.
