Голограммное облачко всплыло над его коммуникатором, трансформируясь в объемную картинку. Я увидела себя, сидящую на кровати. Ладони плотно зажимают уши, глаза крепко зажмурены, сквозь сомкнутые ресницы струятся слезы, на бледном лице написан ужас и неимоверное отчаяние. Голова в бессилии мотается из стороны в сторону, будто в попытке вытрясти что-то из нее. Искусанные губы что-то шепчут.
Я бросила удивленный взгляд на Рейна. Я помню, что просыпалась тяжело, видимо, это как раз и был мой переход между сном и явью. Рейн криво усмехнулся и подбавил звук, позволяя услышать сбивчивый шепот из записи.
– Нет… Это не мое!.. Не я… Не я! – Шепот резко сорвался практически на крик. – Я не делала этого! Почему я? Прочь из моей головы, прочь, это не я! Астрид, пожалуйста, я не хочу!
Я судорожно выдохнула, преодолевая желание обернуться к Рейну. Но тогда я могла пропустить то, что происходило на записи. Это, безусловно, была я, но сейчас ничего не помнила. Мое пробуждение началось совсем не так…
– Исчезни, исчезни, исчезни! – доносился уже крик с записи. Каждая фраза запутывала еще больше, практически вгоняя в ступор. – Я не хочу это видеть, это не моя жизнь, не моя! Это слишком для меня, не хочу знать!.. Прочь!
С последним словом ее-меня, видимо, покинули силы. И, стремительно побледнев, моя копия из записи обмякла и упала на кровать, потеряв сознание.
– Ты это помнишь? – тихо спросил Рейн. Но я лишь помотала головой, совсем уже не понимая, что происходит. Мужчина кивнул каким-то своим мыслям и немного перемотал запись вперед.
Девушка на записи вновь открыла глаза и тут же зажмурилась, скривившись от боли. Осторожно сев на кровати, она с изумлением принялась осматриваться, будто забыла, что было в первое ее пробуждение.
– Бред… какой же бред, – пробормотала она знакомую мне фразу. Но только я чуть расслабилась, что это все же было именно так, как я помнила, из-за чего можно было найти рациональное объяснение и забытому кусочку событий, как девушка продолжила, болезненно поморщившись: – Астрид. Всегда Астрид…
Но я отчетливо помнила этот голос только у себя в голове! Я ничего не говорила! События на записи тем временем стремительно разворачивались.
– Кто ты? Кто я? Ася Азарова… Астрид Нави… – шептала я на записи, вновь болезненно кривясь, чтобы опять сорваться на крик: – В конце всегда остается Астрид!
Потерянный взгляд девушки, которую сложно было ассоциировать с собой, заполошно метался по сторонам, пока не наткнулся на анализатор на столе.
– Астрид, я уже здесь, вместе с тобой… – тихо произнесла она-я и взяла анализатор. Словно извиняясь перед кем-то или оправдываясь, произнесла с невыносимой горечью, приставляя анализатор к своему виску: – Все хотят убить Астрид, но я просто хочу домой…
Палец нажал на спуск, но вместо выстрела равнодушный женский голос лишь озвучил процент повреждений. Девушка на записи удивленно взглянула на прибор. На ее лице отразился проблеск понимания, и она истерически рассмеялась, без сил сползая на пол. Жуткая улыбка исказила ее лицо, а смех все не стихал, перерастая в полноценную истерику.
Какие-то кадры из того, что я видела, накладывались на мои собственные воспоминания, что-то же оказалось искаженным до невозможности, показывая мне совсем иную реальность, отличную от той, какой ее видела я. Я помнила дальнейший диалог, но, отсмеявшись, моя копия на записи некоторое время молчала, бездумно уставившись в потолок. В какой-то момент она резко вскочила на ноги.
– Я – не она! – истошно закричала она, выпуская волну силы. И подошла к открывшейся дверце шкафа с зеркалом. Рассматривая себя, прошептала едва слышно, осторожно касаясь кончиками пальцев своего отражения: – Не она… И уже не я.
Опустив голову, помотала ей, отчего светлые волосы всколыхнулись волной из стороны в сторону.
– Не хочу… – выдохнула она совсем жалобно. И тут же на контрасте резко вскинула подбородок повыше, снова уставившись на свое отражение. Глядя себе прямо в глаза, произнесла решительно: – Не хочу умирать.
Глава 22
Дальше Рейн не стал крутить запись, показав все, что хотел. Но я еще несколько секунд смотрела в одну точку, испытывая полнейшую растерянность.
– Рейн, что это было? – прошептала я тихо, с надеждой взглянув на него.
– Реальность. То, что происходило на самом деле, – так же тихо ответил он, глядя на меня с непонятной эмоцией. Сочувствие я распознала сразу, но и помимо него…
– Я не понимаю. – Я беспомощно помотала головой, закусив нижнюю губу. Или не хочу понимать. Но этого говорить вслух уже не стала, понимая, что это очень по-детски.
Рейн взял обе мои руки в свои ладони и ободряюще слегка сжал, согревая своим теплом. Только после этого заговорил проникновенным тоном.
– Ты ведь знаешь, что в жизни Астрид не было ни единого светлого пятнышка. Ни пока она жила в лабораториях, где над ней издевались в рамках эксперимента, ни, тем более, когда она вырвалась и уже издевалась над всеми сама, желая причинить окружающим ту боль, что перенесла сама. Ребенок с искалеченной психикой вырос в самого настоящего монстра, попросту даже не задумываясь, что жизнь может быть другой. Или же, наоборот, прекрасно понимая, что ей такая жизнь недоступна, что злило ее еще больше, заставляя выплескивать свою ярость на других…
– Да, Рейн, я прекрасно знаю, что собой представляет… представляла Астрид. Но какое это имеет отношение к увиденному? – не выдержала я, перебив его.
– Прямое. Ты говорила, у тебя как раз и была любящая семья, обычная нормальная жизнь. Вспомни записи из лабораторий – для Астрид семья еще тогда не была пустым звуком. Она готова была на все ради одобрения «отца». Именно потому для нее стало таким ударом известие, что он всего лишь заказчик экспериментов над ней. И на фоне этого осознание, что где-то есть сестра, которой угрожает опасность, пробудило в ней инстинкт защитить ту любой ценой. Не думаю, что за все эти годы, проведенные вне лаборатории, она забыла о своей близняшке хоть на день. Я даже допускаю, что мысль о тебе была единственной светлой, что посещала ее голову. Выстрел фурий для Астрид все же оказался смертельным, ее регенерация не справилась. В такие моменты человек обычно думает о самом дорогом и ценном, что у него есть. Единственное, что для Астрид было ценно, – это ты. Похоже, в свою мысль она вложила все свои сверхъестественные силы, сформировала так называемый ментальный зов, который и притянул тебя в ее тело.
Рейн снова замолчал, отслеживая мою реакцию. Мне хотелось возразить, привести аргументы, доказать, что он неправ, но… В голове само собой всплыло воспоминание разговора с Астрид, когда она призналась, что всегда помнила обо мне. А еще, что именно я была для нее той самой надеждой на спасение. Несмотря на все, сказанное Рейном, я все равно верила ей. И тем больше не понимала, к чему тогда ведет наемник.
– Допустим, плюс-минус все так и было. Как тогда объяснить то, что мы только что видели на записи? Почему я все помню немного иначе?
