— Наконец-то, — ворчу я, — Чего так долго?!
— Я, знаешь ли, не каждый день трупы закапываю, так что давай без претензий.
Обратно едем в молчании, и только подъезжая к даче Артем грустно вздыхает.
— Иди в дом и ложись. Я пока с машиной разделась.
— А... а пятно?
— Ты про кровь?
— Дда...
— Не дрейфь, убрал еще до отъезда, пока ты в отключке валялась. Все, иди уже. И дверь запри.
— Толку-то, будто она кому-то преграда.
— Как хочешь.
В дом входить очень страшно, и Артем, видя мою нерешительность, вновь вздыхает и провожает до комнаты. Место, где еще недавно была кровь, закрыто полосатой дорожкой, но я-то знаю, ЧТО там было и от этой дорожки не легче.
Вновь начинаю трястись мелкой дрожью и Артем снова это замечает. Подходит ко мне и обнимает за плечи.
— Слушай, Катя, я все понимаю. Я правда понимаю каково тебе сейчас, и мне правда очень жаль, что все так вышло. Но сейчас тебе нужно собраться и делать то, что я говорю. Тебе придется делать вид, что ничего не случилось и ты не видела этого урода. Он не был у тебя, уверен, что никто и не подумает об этом. Но только если ты будешь умничкой. Понимаешь?
Киваю в ответ, страдальчески морщась от его слов.
— Все будет хорошо, правда. Только дай мне спокойно оставить тебя одну и доделать дело, хорошо?
Вновь киваю, разве мне что-то еще остаётся?
— Ты можешь посидеть на кухне. Хочешь? Пока я не приду. А потом мы вместе ляжем спать и будем дрыхнуть до полудня, как тогда, помнишь?
Едва улыбаюсь кончиком губ и, подтянувшись на носочках целую его в мягкие губы.
— Иди уже.
28
— Отпусти меня, пожалуйста... — смотрю на него таким умоляющим взглядом, от которого любой дрогнет, я уверена. Но не он.
Резко приближается, обжигая горячим дыханием мои губы. Смотрит сквозь прорези маски, опасно и страшно, и я вся превращаюсь в натянутую стрелу под его взглядом, не зная, что ожидать в следующую секунду.
Протягивает руку и едва касается пальцами моей кожи, будто пробивает электрическим разрядом. Чувствую, как тело само подается навстречу и от этого вдвойне стыдно, но поделать с собой я уже ничего не могу, сама себя предаю в этот момент.
Он отводит мне руки за спину и прижимает так крепко, что дыхание, и без того уже сбившееся, совсем останавливается. И все же я делаю последнюю попытку сбежать... Отступаю назад, натыкаюсь на диван и понимаю, что ничего не выйдет, бежать больше некуда...Оседаю, но он не дает упасть, подхватывает под бедра и, слегка переместив, придавливает к стене, наваливаясь сверху. Мой стон эхом разносится по комнате, и я чувствую, что его это заводит, так сильно напрягаются мышцы на всем теле, так нервно он вздрагивает от моих нежных прикосновений, и так сладко впивается в мою шею губами, слегка прикусывая нежную кожу.
И все это происходит в полном молчании, потому что лицо его закрыто маской. Потому что он не хочет выдать мне себя. Потому что я не должна быть так близка к нему. И потому что он так не хочет быть со мной в эту минуту... скользит по коже, заставляя замереть от предвкушения, огибает бедра, вновь подаётся вверх, к животу и накрывает возбуждённые соски, слегка сжимая их вырывая стон, слетающий с моих опухших от поцелуев губ.
— Прошу тебя... — шепчу куда-то в пространство, не уверена даже, что он слышит меня.
— Катя...
Вздох желания проносится оп комнате. Открываю глаза и встречаюсь со взглядом Артема, рука которого так и застыла на моей обнаженной груди. Резко краснею, пытаясь вспомнить, что я успела натворить в своем сне, но тут вдруг ко мне приходит озарение (очень вовремя) и буквально волной накрывает возмущение.
— Не стыдно?!
Полуденное солнце освещает его загорелую кожу, приличную щетину и залёгшие от бессонной ночи синяки под глазами. Губы слегка припухшие и я ловлю себя на мысли, что было бы действительно здорово и правда их зацеловать. Но вместо этого оправляю на груди майку и отползаю слегка назад.
Верт с улыбкой лежит на одной руке и с неприкрытым любопытством меня рассматривает.
— Ты что, даже не извинишься?!
Качает головой и переворачивается на спину. Хмыкаю и отбираю свое покрывало, накрываясь им по самую шею, оставляя, впрочем, голыми ноги, так как жару никто не отменял.
— Давно вернулся? Сколько сейчас?
Лениво смотрит на наручные часы — показывает мне. Так и есть, половина третьего дня.
— Под утро пришел, а ты за столом кухонным сопишь.
— Я не соплю!
— Сопишь!
— Нет же!
— Да же. Чшш... не кричи так. Скажи спасибо, что я тебя отнес в кровать...
— Ага, и тут же рядом прилег.
— А куда мне было идти? — кажется он и впрямь возмущен, — На пол что ли? Вот так всегда, вместо благодарности от женщины одни претензии. Я, между прочим, устал и...
— И тут я такая сонная, в одних трусах. О, кстати!
От возмущения даже захлёбываюсь.
— А почему это я в трусах и майке? Я же за столом была в шортах!
А Артем вместо того, чтобы хоть как-то смутиться, резко переворачивается и накрывает меня собой. Дыхание тут же сбивается, и я замолкаю на полуслове. Его глаза так близко ко мне, что кажется я в них сейчас утону. Да что там, уже утонула...
Горячее дыхание обжигает лицо и нежные губы касаются моих... мягко соскальзывают бретели маечки с плеч, и я слышу свой хриплый голос сквозь разгорячённое дыхание:
— Не надо, пожалуйста, не здесь...
Я рада, что он меня слышит. Артем все правильно понял. Я не хочу, чтобы наша первая ночь прошла в этом месте, поэтому спешу скорее покинуть дом.
Но Верт меня останавливает.
— Я понимаю твои чувства, но мы же договорились? Никто не должен подумать, что здесь что-то произошло. Не стоит отменять приезд гостей. Веди себя как прежде и будет нам счастье.
— А ты?
— А что я?
— Ну... ты уедешь? Я не хочу оставаться здесь одна на ночь.
— Не оставайся. Ты же хотела закупить продуктов и подготовить мясо? Так знай — лучше меня никто его не замаринует.
Смеется и лучистые морщинки появляются вокруг серо-зленых глаз.
Пока едем не могу налюбоваться на его профиль, чувствуя, как бабочки в животе танцуют один им известный танец.... Я таю, словно мороженое в жаркий день. Я плавлюсь в его руках, когда он прикасается ко мне. Я жду. Жду этой ночи как никогда прежде не ждала.
— Артем...
— Что? — улыбается краешком губ, внимательно следя за дорогой.
