— Что-то случилось?
Его губы кривятся в злой усмешке, и я понимаю, что впервые вижу его таким. Что же случилось?
Желваки играют на скулах, перевожу взгляд на кулаки Верта и непроизвольно вздрагиваю от их вида. Они сжаты до побелевших костяшек, так, что ногти впиваются в кожу.
— Да что произошло? Ты так и будешь молчать?!
Вместо ответа Артем достаёт из кармана знакомый телефон, который принадлежал убитого Богдану, и подносит его к самому моему носу.
— Ничего не хочешь мне сказать?
Застываю в немом молчании. Мне и правда нечем оправдаться.
— Какая же ты... ты хоть понимаешь, что из-за тебя погиб человек?!
— Этот человек пытал тебя. Его люди издевались над твоей сестрой. Тебе правда его жаль?! — вместо оправданий я атакую, чувствуя, как злость распирает изнутри.
— Это неважно! Ты строишь из себя жертву. Но чем ты лучше всех их?! Чем, мать твою, ты лучше? Ты, зная, что эта тварь жива, все это время молчала. Я посмотрел, когда пришло сообщение... в это вечер ты сдала Бруно. Какая же ты, оказывается, дрянь!
Все это он выплевывает сквозь зубы, злость буквально льется из него. А еще ненависть. И что самое ужасное, эта ненависть обращена ко мне.
— Я вообще не думаю, что это он писал, как ты не понимаешь?
— Да какая разница, Катя, — горько отвечает Артем, — Главное, что ты врала все это время. И ради своего братцаты готова идти по головам.
— Но это не так! Ты не понимаешь, ты просто не понимаешь.
Кажется сейчас вот-вот разревусь, но пока еще держусь, отбиваясь от обвинений.
— Ну как же... любимый брат, обожаемая сестра... — ехидно, зло рычит Артем, — Ах, точно, как я сразу не догадался... это, наверное, любовь, да? Ты трахалась с ним, поэтому он сказал, что ты та един...
Верт не договаривает, когда моя рука отвешивает ему оплеуху. Пощечина оставляет красный след ладони на его щеке, и он как-то сразу замолкает, будто приходит в себя.
— Уходи!
Кивает и буквально вылетает из квартиры, слегка хлопнув дверью, а я вновь остаюсь одна.
* * *
День проходит за днем, а я все больше жалею обо всем случившемся между нами. Его слова больно ранят до сих пор, но умом и сердцем понимаю, что это в нем говорила злость и обида. Я сама виновата и это истинная правда. Я не должна была смолчать, не должна.
Но ведь меня можно понять… что мне какой-то бандит Бруно, когда возможно Валерка жив и я могу еще его спасти?..
Как же Артем не понимает этого? Разве не поступил бы он так же на моем месте?
Но с другой стороны выходит, что я и правда немногим лучше всех их, я должна была найти какой-то другой выход. Могла рассказать ему все, уверена, Артем что-нибудь бы придумал.
Ага… или собственноручно убил бы Валерку.
Глупость. Брат мертв, я ведь всерьез так и не верила, что может быть иначе. Не верила, но надеялась.
Черт! Как же я устала! Только думала, что все наконец кончено, надеялась, что брату удалось исчезнуть, если даже он и правда остался жив и прикарманил эти деньги и…
Значит я готова признать, что прощаю брата за Жанну и остальных ребят? Серьезно?
Не знаю. Я ничего не знаю, это так сложно. Одно я знаю точно, пора валить из этого города. Хотя Верт не отсюда, как и Герман – мне все равно хочется уехать куда-нибудь подальше, чтобы начать жизнь с чистого листа. Все кончено, и я могу жить спокойно. Все маски наконец сняты, не нужно больше притворяться и врать самой себе. Продам эту квартиру и уеду туда, где тепло. Куплю дом недалеко от моря, устроюсь на какую-нибудь работу и буду жить дальше. Решено.
* * *
Сегодня воскресенье и я с нетерпением жду Лику в гости. Она придет не одна, а с Юрой, потому что у подруги день рождения. Весь день я готовлю праздничный пирог, и строгаю салаты, и уже перед самым приходом гостей с ужасом вспоминаю, что совсем позабыла про цветы для подруги. Быстро одеваюсь и вылетаю из квартиры, но в дверях утыкаюсь в чью-то мощную грудь.
— Привет, — на пороге улыбается Толя, а я чертыхаюсь, потому что он замечает накрытый стол, — Ого, в честь чего банкет? Будут только близкие?
Многозначительно подмигивает и я отчего-то краснею.
— Привет, извини, я немного спешу, — лепечу я, — Сегодня Лика придет, у нее день рождения и...
Оправдываюсь я, хотя умом понимаю, что не обязана звать каждого соседа к столу. Судя по его лицу, он и сам все понимает, хвала богам, прекрасно помня, чем закончилась его первая и последняя встреча с моей подругой.
— Понимаю, — вновь улыбается, отчего мне становится еще более неудобно, — Ну тогда не буду мешать.
Вновь подмигивает и идет к лестнице.
— А чего заходил-то?
Оборачивается и посылает мне воздушный поцелуй.
— Да так, не важно.
Вечер проходит замечательно, я и думать забываю про соседа. Поздно ночью провожаю друзей до такси и уже возвращаюсь обратно, когда на лестнице вдруг встречаю Толика.
— Проводила?
Вроде бы обычный вопрос, но мне почему-то вновь становится жутко.
— Да... поздно уже, — я улыбаюсь, но внутри все сжимается от страха.
Не понимаю, что со мной, но трясусь, когда Толя провожает до моего этажа. Я уже хочу обернуться, чтобы наконец попрощаться, как вдруг лица касается какая-то вонючая тряпка. Делаю несколько вдохов и чуствую, как кружится голова и подкашиваются ноги. Крепкие руки подхватывают на руки и куда-то несут, и я, не в силах сопротивляться, проваливаюсь в сон.
31
Темная комната переносит меня в прошлое. То прошлое, из которого, как я наивно думала, давно сбежала.
Голая кушетка, тонкая полоска света из-под двери, в темноте очертания стола и стула. Тех самых, что были в прошлый раз. Ничего не изменилось и это, пожалуй, самое ужасное.
Мне очень холодно, будто кто-то нарочно включил кондиционер на полную мощность. Ощупываю себя и с ужасом обнаруживаю, что я вновь в одном белье. Как тогда. Все повторяется с ужасающей точностью.
