Круглая шлемовитая башка даже не повернулась на мой вопль. И хорошо! Нельзя ему отвлекаться. Впереди на нас стремительно надвигалась каменная стена единственного в городе небоскреба. Точнее, этот самоубийца… и меня убийца… таранил его своим роскошным гравикаром и нашими прекрасными, но слишком мягкими телами. Впрочем, что я знаю о настоящих телах рептилоидов? Может, у них бронированная чешуя!
Но у меня-то ее точно нет!
Кажется, я проорала что-то нетолерантное.
Машина вильнула, уходя от столкновения в жалких миллиметрах от стеклянно-стальной стены. Показалось даже, что-то скребнуло по брюху гравикара, но он уже сбросил скорость и плавно двигался в сторону моря, блеснувшего на горизонте ярко-синей полосой.
– Придурок! – хрипло выругалась я и промокнула рукавом платья выступивший на лбу пот. – Идиот! Зачем?
Гонщик довольно улыбнулся, продемонстрировав белоснежные, вполне человеческие зубы.
– Проверял реакцию.
– Чью?
– Твою. Плохо тебя готовили, курсант. Нервы ни к черту в критической ситуации, в истерику впала, о дипломатии забыла. Я поставлю перед командованием вопрос о твоем исключении из академии. И протекция полковника Ренски тебе не поможет.
Я резко выдохнула, заставляя себя не злиться и не психовать. Ничего он мне не сделает, на «слабо» берет. Да он забудет обо мне, как только отвернется!
– Что-то я не заметила тебя в руководящем составе академии.
И не я первая перешла на панибратское «ты». И вообще, у меня в кармане граната.
– Я не в руководящем, – усмехнулся репти. – Я в финансирующем и контролирующем составе. Плохо обученный курсант – это вопрос компетентности преподавателей и администрации. Вопрос можно поставить шире: зачем нам содержать дилетантов, плодящих такие же некомпетентные кадры?
Зануда. Ну… получи.
– Качество подготовки курсанта оценивает профессиональная комиссия, и руководствуется она должностными инструкциями и утвержденными академическим советом методиками. А не посторонний случайный наблюдатель, делающий глобальные выводы на основании собственных представлений, зачастую фантастических.
Мою реплику чешуйчатый даже не заметил, словно я просвистела ее на языке дельфинов. Сидел и улыбался непонятно чему.
Его черный зеркальный полушлем криво отражал мою разгневанную мордашку с припухшей щекой и ореол растрепанных золотистых волос. Свой-то шлем я так и не надела, с перепугу наверное. Так и держала его на коленях, прикрывая порванное в интересном месте платье. И чую, это нарушение техники безопасности мне еще аукнется.
– Очаровательно, солнышко, – этак фривольненько заметил репти непонятно о чем.
– Злолнышко! – честно уведомила я. – Хотелось бы знать, на каком основании ты мне угрожаешь.
– Разве угрожаю? Наоборот, я тебя спас. В том числе от неправильно выбранной профессии.
– И какая профессия была бы для меня правильной?
– М-м-м… надо подумать. Вот так сразу и в голову ничего не приходит.
– А она у вас есть, мистер говорящий шлем?
Ой, зря я напомнила!
– Насчет шлема мы чуть позже поговорим, курсант, – получила я виртуальную желтую карточку. В смысле, угрозу. И ощущение холода сразу усилилось. – А пока можешь отстегнуть ремни. Мы прибыли.
Он нажал какую-то кнопку, затемненные стекла гравикара стали абсолютно прозрачными, и я едва сдержала вульгарное присвистывание – до того изумительная картина открылась.
Глава 5
Коммодор эскадры «Золотой шпиль» Сариан ди-тар Вариэр, приопустив длинные серебристые ресницы, покачивал в музыкальных пальцах полукруглый стеклянный бокал и скептически рассматривал сквозь него собственное отражение в напольном зеркале, стоявшем у кровати. Оценить роскошь номера люкс драконид не мог. С его точки зрения, его поселили в пыльном сарае, мало чем отличавшемся от драпированной тряпками дикарской пещеры, и любоваться тут нечем.
Потому Сариан любовался самим собой. Тонкие ноздри изящного носа коммодора слегка подрагивали, на его белоснежных волосах играли багряные винные отсветы и золотые блики от сияющей под ярким солнечным светом корабельной формы, и весь он напоминал сам себе утренний заснеженный лес, освещенный рассветным солнцем.
Поморщившись (и придет же в голову такое глупое сравнение!), коммодор отвернулся от зеркала и воззрился на второго тара из их триумия.*
# * триумий – боевая единица из трех драконидов, обладающих различными способностями. Образуется для особо сложных и опасных заданий, требует полного единодушия и согласованности, действует при необходимости как одно целое, и тогда мощь триумия возрастает в разы. Ведущим выступает центровой драконид (обычно представитель правящего дома), но треугольник может повернуться любым «углом» к цели, в зависимости от решаемой в данный момент тактической задачи.
– Дрянь пойло, а говорили – лучшее коллекционное вино из королевского погреба Анже. Врали! Почему на этой планете так много врут, Кайрен? – хриплый голос Сариана противоречил его изысканной внешности и вызывал чувство диссонанса. Как и широченные плечи, и крепкий загривок, скрытый белоснежным водопадом волос. Их длина ниже пояса свидетельствовала, что корабль коммодора давно не возвращался в родную гавань – по традиции дракониды не стригли шевелюру во время путешествия, лишь забирали в плотный жгут.
По случаю отдыха надоевший жгут был распущен. Китель коммодора тоже фривольно расстегнут, выставив на обозрение украшенное звездами многоярусное ожерелье, а вытянутые ноги Сариан пристроил на соседнее кресло. Надо бы переодеться, но в любой момент отдых мог прерваться, а бегать по отелю полуодетым на глазах у ничтожных людей и еще более ничтожных репти – прямой путь в распылитель. Невзирая на регалии.
– А что ты ожидал? – удивился его черноволосый товарищ. Он выглядел моложе, был более смугл, крепок и широк в кости, толстый жгут волос доходил лишь до лопаток. Во время стазиса волосы, увы, не растут, а полпути Кайрен провел в саркофаге. – Алкоголь не оказывает на нас никакого эффекта. Из нас те еще ценители.
– Ну… какой-то оказывает. Меня вот в сон потянуло.
– Не понимаю, зачем ты это пьешь, если не нравится?
– Должны же мы, наконец, найти ту особенность, свойственную исключительно этой планете, которая позволила нашим слугам выйти из подчинения и поднять бунт. Причем, успешный. Единственно успешный за все века. Может, все дело в пограничном состоянии мозга, возникающего вследствие алкогольного отравления? У них тут есть пословица «Пьяному море по колено». А уж бунт…
– У тебя не человеческий мозг, смею заметить. И разве эксперименты – наше дело? Тем более, разве это дело командира? Оставь это ученым. Наше дело – предоставить им все возможные образцы в необходимом количестве для изучения, а не дегустировать их. Ты рискуешь.
