Габриэль Горух меня… заинтересовал. Я впервые не по долгу учебы, а искренне захотела узнать ту рептилью правду, которую они рассказывают своим детям.
А потом резко проснулась.
* * *
Проводив гостью, Габриэль прошел до конца коридора, кивнул дежурившей охране и приказал:
– Пригласите Оливера Келли ко мне в кабинет.
– Сэр, велено передать, сэр Дэвид ждет вас на Соловьиной террасе, – отрапортовал дежурный.
– Тогда поторопитесь найти мистера Келли, сержант, – невозмутимо ответствовал Гэб и направился к лифту. Не тому, на котором сегодня возили весьма непривычных для острова гостей, а семейному, чей код знали только Горухи.
Внутри было только две кнопки, белая и черная, и Гэб без колебаний нажал на черную. Кабинка ухнула вниз с такой скоростью, что репти показалось: подошвы ботинок на долю мига оторвались от пола и тело зависло в невесомости. Но тело вновь потяжелело, а двери разъехались в стороны, открыв стальную стену, почти вплотную примыкающую к кабинке. Позади мужчины в глубине лифта зажглось табло с цифрами от пяти, запустился обратный отсчет, означавший, что через пять секунд кабинка взорвется.
Гэб положил ладонь на гладкую матовую поверхность, отреагировавшую на прикосновение расходящимися световыми кругами. Круги едва мерцали и двигались медленно, нехотя, словно увязая в стальной толще. Мужчина не шевелился: если сейчас отнять ладонь, то взрыв произойдет немедленно.
Наконец, появились светящиеся иероглифы, смысл которых не определил бы ни один человеческий лингвист.
«Распознавание прошло успешно. Здравствуй, Габриэль», – прочитал репти.
Табло за спиной, мигнув, погасло, когда до взрыва оставалось два мгновения.
Стальная махина, перегораживающая выход, с трудом поднялась вверх, освобождая путь в кромешную тьму. Но репти не нужен был свет, он отлично ориентировался.
Еще несколько препятствий и замаскированных ловушек на пути, и Гэб достиг цели – небольшого, как подводная барокамера, и абсолютно пустого помещения. Стоило открыть люк в капсулу, ее стены замерцали тусклыми и хаотичными орнаментами, в которых даже художник-абстракционист не смог бы найти никакого смысла.
Гэб замер в центре камеры и ждал, пока движение арабесок не успокоилось. Наконец, от стены отделилась серая завитушка, приблизилась, вырастая в размерах и становясь ярче, пока не превратилась в трехмерное, светящееся как голограмма изображение седого мужчины с обширной лысиной над высоким выпуклым лбом, обрамленной венчиком кудрявых волос.
– Гэээб! Долгой жизни, внук, – выдохнул призрак на древнем наречии, неизвестном земной науке, которое, однако, Черный отлично понимал. – Какая беда привела тебя к нам сегодня, мой мальчик?
– Прости, дед, что побеспокоил. Сегодня в башне маяка совершено покушение на жизнь моей гостьи. Причем, так, чтобы потом обвинить меня в ее смерти. И в такой момент, когда ее смерть всколыхнула бы все человечество и разъярила драконидов. Следующим шагом была бы показательная выдача меня человеческому правосудию. Я хочу знать, кто из моей многомудрой родни пронюхал о моих планах и решил разрушить их таким нехитрым способом?
– Некорректный вопрос, – укорил призрак.
– Сформулирую иначе. Кто из верхнего круга клана посещал Мемориз и просматривал мои контакты?
– Почему ты думаешь, что это кто-то из наших? Возможно, в башне была диверсия шпионов клана Борджа. Не думаешь же ты, что они утрутся после сегодняшнего и не будут мстить?
– Не уклоняйся от прямого ответа на прямой вопрос, дед. Кто?
– Вопрос слишком обширен. Введи временные рамки, внук.
– Я прибыл два дня назад, тогда и посетил Мемориз для совета. Позавчера, вчера, сегодня. Не думаю, что очень многие интересовались моим визитом к вам. Итак?
– Мой напористый мальчик… Ну хорошо. Легер, Мария и Дэвид.
– Благодарю, дед Бер.
– Не за что. Обращайся. Кстати, не хочешь узнать, что желала Мария?
– Нет. Я догадываюсь. Хочет женить меня на своей дочери. Испугалась, что я начал поиски невесты в других кланах.
– Ответ верный. А что ты скажешь о любопытстве Легера?
– Этот старый лис вынюхивал, кто меня поддержит, если я вздумаю совершить переворот в наших замшелых тысячелетних традициях. Или я ошибся?
– Не ошибся, – разочарованно вздохнул призрак. – Ты знаешь, что твои ум и проницательность делают тебя невыносимо скучным, Гэб? Никакой интриги. Никаких откровений. Тоска. Но, милый мой мальчик, если ты предложишь реформы, я на твоей стороне.
– Я знаю.
– Фу таким быть. Хоть бы сделал вид, что это приятная неожиданность для тебя.
– Я рад, что могу опереться на твой авторитет, дед, но мне очень жаль, что ты мертв.
«Значит, дядюшка Дэвид», – хмыкнул про себя Гэб.
Обвинение вслух не прозвучало, ни к чему произносить это в помещении, регистрирующем каждый твой вздох. Поблагодарив собеседника, репти направился наверх, в свой кабинет, где его уже заждался ближайший друг и помощник, Оливер Келли.
Предстояло собрать улики против осторожнейшей и хитрейшей из змей – дядюшки Дэвида, основного претендента на роль главы клана. Но претендента, увы и ах, все еще не получившего благословение Мемориза, хотя после официальной смерти Бера Горуха минуло полтора десятка лет. А пока новый глава не объявлен, им считается предыдущий, пусть даже он хоть сто лет как ушел в Мемориз, было в истории репти и такое.
Клан выжидал. И это многозначительное ожидание воодушевляло Габриэля.
* * *
Советник дремал, устроившись в углу кожаного диванчика в кабинете Габриэля. Здесь горела единственная свеча в тяжелом бронзовом канделябре, остальные посетитель не стал зажигать. В темноте, подчеркнутой крохотным светлячком, терялись очертания огромного, как бальный зал, помещения, обставленного по периметру старинными книжными шкафами – Гэб любил простор и удобство, чтобы все было под рукой, включая уникальные древние рукописи, чьих текстов нет и не может быть больше нигде.
Была еще одна причина для такой любви к свободному пространству: стены, у которых всегда есть уши, точнее, вентиляционные каналы, по которым отлично разносится звук, отстояли от рабочего места Гэба так далеко, что невозможно услышать, о чем говорит хозяин кабинета по мобу, или узнать содержание его бесед с посетителями. С прочими, то есть, электронными «ушами» отлично справлялась встроенная в перьевую ручку глушилка. В период кланового межвластья это жизненно необходимая предосторожность.
Едва услышав шаги, советник поднял взлохмаченную голову и сонно поморгал на вошедшего, но тут же вскочил, одернул мятый пиджак и застегнул на одну пуговицу, пригладил короткую бородку, обрамлявшую нижнюю челюсть.
– Расслабься, Оливер, – улыбнулся Гэб. Его всегда веселила привычка советника быть при полном параде в любое время суток и при этом выглядеть как расхристанный пират. – Спасибо, что подождал.
