Он требовательно взглянул на прабабку, и та, поджав губы, отвела глаза. Но гость ждал ответа, и ведьма недовольно процедила:
– Ну… так оно и было. Но мы не знаем других ритуалов.
– Зато я знаю. Я и сам прошел обряд инициации, и наблюдал за старшими братьями, и готовил младших братьев к ней. Более того, как главнокомандующий, я инициирую старших офицеров со ступени на ступень. Я знаю об инициации почти все. Почти, потому что у женщин ритуал несколько отличается. Но эти нюансы хорошо описаны в манускриптах Золотого дома, и я готов их вам открыть или напомнить. Ведь все ритуалы строго научны, основаны на биохимии и нацелены на то, чтобы независимо от способов, достичь включения определенных цепочек ДНК, которые до этого момента находятся в пассивном состоянии.
– А разве биохимия драконида и человека не различается? Может быть, именно ваши способы не подходят для гомо сапиенс? – встрял брат.
– Не так сильно различается, как у человека и, например, шимпанзе. Мы генетически совместимы настолько, что способны к совместному потомству.
– И какой обряд предлагает для Василисы наш гость? – скептически спросила прабабка, прекрасно понимая, что за ней и родом все равно будет последнее слово.
Не за драконидом. И тем более, не за мной. Хотя кто меня знает. Вот возьму и вообще откажусь от инициации. В Космической академии обучаются тысячи обычных курсантов без каких-либо мистических сил, вот и я не останусь без образования и работы.
Но оказалось, что скафандр – это только первый шаг в сторону от ведунских традиций.
Следующее, что предложил наш союзник – ступу Бабы-Яги. Шучу, конечно. Но на ступу это уродливое приспособление, похожее на древний, обрезанный до одного колеса мотороллер, было очень похоже. Или на самокат с ветровым стеклом. Впрочем, неважно, потому что я отказалась и от «монограва», как перевел драконид название этой конструкции. Толку от этой штуки никакого, до первого дерева. А если лететь над лесом, то какой смысл в испытании?
Аррадор только усмехнулся и настаивать не стал.
После захода солнца родичи отвели меня заветными тропами на полсотню километров от дома, в самую таежную глушь. Завязали глаза, заложили уши берушами, дали в руки деревянный посох – мое единственное оружие – раскрутили, чтобы я потеряла ориентацию, и отступили. Последнее, что я ощутила – материнский поцелуй на щеке.
Какое-то время я еще чувствовала близость родных – как беззвучное, удаляющееся эхо, как теплые трепещущие огоньки в сердце. А потом тропы закрылись, и я ощутила полную пустоту и темноту.
Солнце село, и я уже не чувствовала тепло его лучей на коже. Только прохладу летнего вечера, пробирающуюся под легкое льняное платье.
Какое-то время я постояла, не двигаясь, пытаясь услышать хотя бы звон комаров, но беруши отсекали все звуки. Ни писка, ни шороха. И сомневаюсь, что услышу даже волчий вой или медвежий рев.
Остались только прикосновения – ветра, веток и травы. Стрекоз, мух и мошек.
Я должна была к утру вернуться домой, ориентируясь только на чувства эмпата.
Посох помогал нащупывать путь, чтобы не провалиться в овраг или болото. Но в какой стороне дом? Куда мне двигаться, если нет ни одного ориентира и каждый неверный шаг, наоборот, будет отдалять от цели?
Я медленно поворачивалась вокруг оси, пытаясь ощутить хоть что-то, какой-то намек, лучик невидимого света родной души, волну тепла, толчок сердца – что угодно, что подсказало бы, в какую сторону сделать первый шаг.
Показалось, что-то дрогнуло в окружавшей меня темноте, как-будто натянулась незримая нить. И я осторожно, нащупывая дорогу посохом, пошла по ней, обходя древесные стволы и царапая голые руки о сучья.
Крамольная мысль закралась в голову: а может, звездный пришелец прав? Может, наши традиции, призванные экстремальной встряской «включить» какие-то участки ДНК, – безнадежно устарели? Может, для того, чтобы обратиться к внутреннему себе, не надо временно лишать себя зрения и слуха? Если и встретится на моем пути хищный зверь, я его просто не увижу и не услышу, пока он меня не сожрет.
Я брела, то и дело спотыкаясь о древесные корни, отводя свободной рукой колючие ветки от лица, стараясь не обращать внимания на впившихся в голые участки тела комарих и не наступить на муравейник.
И с каждым шагом вместо единения с природой я ощущала раздражение от природы. Вместо погружения в медитацию – желание содрать с глаз глупую повязку и вытащить беруши. Эх, сейчас сесть бы в ту дурацкую ступу и взлететь. А уж по звездам куда как просто найти дорогу в прабабкино логово.
Тончайшая путеводная нить, которую, как мне казалось, я чувствовала, внезапно потерялась.
А попытавшись ее снова «нащупать», я поняла, что нужно идти в противоположную сторону. Наверное. Но это не точно.
Следующая мысль – я заблудилась окончательно и бесповоротно.
А потом совсем рядом словно вспыхнуло ослепительное жаркое солнце, меня обняли чьи-то руки, подхватили и куда-то понесли, не успела я ахнуть.
* * *
Повязку я содрала тут же, но разглядеть похитителя (а кого же еще, не спасителя же!) было сложно: меня прижали спиной к широкой твердой груди и зафиксировали ремнем, переброшенным через плечо. А перед глазами сослепу мелькали какие-то разноцветные пятна, и никак не удавалось сфокусировать зрение.
– Поставь обратно, откуда взял! – заорала я. И по гулу в голове поняла, что забыла про беруши.
Вытащила. И сразу в уши ворвался знакомый (к несчастью) голос драконида:
– …Ты меня слышишь? Держись крепче, Василиса! Мы взлетаем!
– Куда?! – заорала я. – Не хочу!
С перепугу даже не осознала, что перешла «на ты» с инозвездным преступником.
Но этот гад сделал вид, что не услышал, лишь еще крепче прижал к себе, а мои ноги вдруг оказались в воздухе, по плечу хлестнули ветки, и мы резко взлетели над ночным лесом.
Стало понятно, почему ни зги не видно: во-первых, бор такой густой, что вряд ли даже днем солнце касалось корней высоченных елей и кедров. Во-вторых, небо было затянуто плотными, низкими черными тучами, и в воздухе пахло надвигающейся грозой. Да что там пахло! Вдалеке, на краю закручивающегося штопором облачного массива, уже непрерывно мелькали зарницы.
Странно, что ветра не чувствовалось, только доносился треск небесных разрядов. Но через миг в свете полыхнувшей молнии обнаружилось, что нас окружает силовой экран.
– Ты мне инициацию сорвал! Верни немедленно!
– Ураган идет, видишь? – проорал Аррадор. – Ты хочешь инициироваться в такую погоду? Серьезно?!
– Не ори на меня, оглушишь!
– Ты не реагировала, я думал, ты уже оглохла.
– Тогда тем более незачем орать, – уже спокойнее заметила я. – Но откуда ураган? Не должно быть никакого урагана!
