А в следующий миг золото вспыхнуло за спиной и, не успела я оглянуться, как меня снова подхватили знакомые руки аль-тара, и вокруг нас замерцал силовой щит, отсекая от всех бед мира.
– Достаточно на первый раз, – крепко прижав меня к груди, спокойно, как ни в чем не бывало, заявил этот безумец, урод, сволочь и убийца!
– Т-ты… Т-ты… – безуспешно попыталась я выдавить хоть слово. Меня трясло. Я вцепилась в его руки намертво, вонзив ногти глубоко в его кожу, до крови. Так ему и надо. Так ему и…
– Если бы на тебе был скафандр, было бы проще. Я предлагал, ты отказалась.
– Т-ты… У-убийца!
Неужели я так и останусь заикой?
– Но я позаботился о подушке безопасности, как мог. Силовые жгуты не дали бы тебе разбиться.
– С-с-с… сво-о-лочь!
Бровью не повел.
– Василиса, ты – эмпат. Почувствуй меня. Я – твоя опора. Ты – моя аль-дэй, я никогда не причиню тебе непоправимого вреда.
Только поправимый, ага. Какой же ты мерзавец! Нелюдь! Репти – и тот человечнее!
Теперь, когда оказалась в относительной безопасности, я чувствовала исходящее от драконида монументальное спокойствие – ровный палящий свет, озаряющий истерзанную душу, как солнце. Жестокий свет, убивающий радиацией все живое…
Лучше ему держаться от меня подальше. Опора? Он? Не смешите меня! И не пугайте. Пожалуйста.
Я едва замечала происходящее: от черной «дыры», к которой мы подлетели совсем близко, вытянулся хобот, втянул наш шар, и мы оказались внутри корабля.
Нас встречали два драконида, – черный и белый, – я их уже видела на камерах рядом с золотоволосым. Господи, как давно это было, в другой жизни…
Аль-тар, бросив им пару фраз на своем рокочущем языке, подхватил меня на руки и понес по узкому коридору со слабо мерцающими стенками. Беззвучно открывались отсеки, кто-то бежал впереди, мигали светодиоды, что-то шептал Аррадор, а я умирала под его взглядом, все падала и падала в ту плавящуюся бездну, где на дне, опаленные золотым огнем, лежали изломанные останки черного дракона.
* * *
Ведьма Даромила, смочив край полотенца в травяном настое, промокнула сукровицу на чешуе репти и поморщилась: плох пациент. Совсем плох. Помрет чешуйчатый. А это – хуже некуда. Кто тогда расскажет, как он оказался в заповедном лесу и что успел увидеть, прежде чем его попытались убить? И не он ли виновен в исчезновении правнучки Василисы?
Помрет – и рухнет хрупкий мир между Горухами и Пасными. И без того Черные подозревают, что род ведунов виновен в том, что произошло с Габриэлем. Договорились до того, будто это ведьмы Пасные призвали Чернозмея в лютую грозу и ураган.
Хотя… оставили же они его тут, в обгорелом лесу, где нашли его Пасные среди пепла, когда Василису искали. Горухи примчались, осмотрели и не потащили полумертвого в свои современнейшие клиники. И то верно. Теперь он даже на репти не походил. Как есть чудовище. Кое-как сложили ему переломанные кости, да на огромную разбитую голову надели какой-то железный шлем. И сарай вокруг построили, чтобы защитить полутруп от дождя и ветра. Ну, еще сверху палатку маскировочную накинули.
И в ноги поклонились лесной ведьме Даромиле, чтобы не оставила умирающего без помощи. Почему своих докторов не привезли? Не потому ли, что тело у Чернозмея стреляло молниями, стоило приблизиться посторонним? Хоть и без сознания был, а подпускал только немногих. Мать свою, сестру Адель, пару репти из охраны да ближайших родичей Василисы.
Даромила согласилась. А взамен Горухи поклялись сделать все, чтобы найти исчезнувшую Василису, любой ее след.
В том, что жива правнучка, старуха не сомневалась, хотя зеркало-артефакт показывало по запросу только тошнотворную рябь, словно душа девушки уже отлетела в небеса.
И кольцо Судьбы, запертое в рунном кисете, не исчезло. А должно было вернуться к девице, не завершившей выбор суженного. Даромила переложила артефакт из защищенного рунами кисета в простой холщовый мешочек и носила с собой днем и ночью, чтобы не пропустить мига, когда колечко уйдет.
Все, даже ведовской обряд, говорило, что нет в живых ее правнучки, но Даромила не сдавалась. И отцу-матери Василисиным запретила оплакивать утрату. Лучше пусть лес прочешут частым гребнем, каждую птицу спросят, каждую иголку, каждую мошку…
А сама занялась выхаживанием чешуйчатого врага. Кто бы мог подумать?
– Давай, поправляйся, чудище, ты можешь, – проворчала ведьма. Взяла глиняную чашу, приподняла край твердой губы нелюдя и влила тягучую жидкость, с трудом просочившуюся сквозь плотно сомкнутые клыки. – Должен же кто-то рассказать нам, что тут случилось, и куда делась Василиса. Не унесло же ее ветром?
Многое казалось странным.
Как объяснить неожиданный, непредвиденный никем ураган, разыгравшийся как раз в месте инициации правнучки?
Почему дракониды, к которым обратился отец Василисы, не снизошли до помощи? Могли бы технику предоставить, лес прочесать, коли уж настолько превосходят человечество, что могут от звезды к звезде шагать.
Но этот их золотоволосый адмирал, который приходил обновить договор с родом Пасных, даже не явился, и на просьбу о связи с ним никто не ответил. И это было самым странным.
К ним явился другой, черноволосый драконид. Выслушал, осмотрел место падения Чернозмея, обошел сарай, но внутрь заходить не стал. И покачал головой:
– Вы вступили в сговор с нашими врагами, приютили урргха, более того, выхаживаете его. Мы не можем считать это дружественным актом. Но если у нас будет что-либо, что мы сможем вам сообщить, то непременно.
– Я хочу видеть вашего аль-тара.
– Невозможно.
Вот и весь разговор, вся помощь.
Знают что-то. Знают и молчат, тут и эмпатом не надо быть, чтобы понять. И еще – все попытки эмпатически «прощупать» союзников натыкались на барьер. Да разве ж это союз?
А тут еще Ярослав учудил. Ушел в отряд добровольцев к драконидам, как ни отговаривали его. Даромила хотела запретить на правах старейшины – не хватало еще правнука потерять. Но парень уперся.
– Полечу. Я обязан узнать, как разорвать наш кровный договор.
Пришлось благословить. И Ярослав прошел этот чертов отбор в особый отряд – будущей невесты драконидского принца и ее свиты. Подготовка к полету шла на базе Космической академии, и Яр почти перестал появляться в гостях у прабабки, хотя поначалу подолгу просиживал у изломанного черного тела дракона. Не мешал, но и не помогал. Наблюдал, как появляются и тают ледяные драконовы крылья.
Крылья Чернозмея – отдельная странность. То ли есть, то ли нет. Если и были, то сгорели в золотом огне, но, когда дракона нашли, пепел сохранил отпечатки.
А потом и начались чудеса – чем ближе были зимние холода, тем явственнее по утрам на теле Чернозмея и вокруг него появлялся ледяной крылатый контур, хрупкий и ломкий. Если это и крылья, то на таких и не взлетишь. О таких даже Даромила ни в древних книгах не читала, ни в устных премудростях, передаваемых по наследству, не слышала.
