Я не отвлекала его от этого увлекательного занятия, потягивала уже не кажущееся таким противным вино и молчала.
– Любовь разной бывает, Ляль, – неожиданно произнес он. – Иногда ее сложно отличить от других чувств.
– О чем ты?
Феникс криво усмехнулся:
– Надо еще выпить, если ты хочешь услышать эту историю.
Я молча подняла полупустую чашку и сделала большой глоток. Нурикеш же дернул уголком рта и опрокинул в себя остатки вина. Налил еще, покрутил чашку в ладонях, будто пытаясь найти в себе силы, чтобы заговорить.
– Ты же знаешь, что у меня довольно натянутые отношения с брауни. На то есть веские причины.
Я уже открыла рот, чтобы поинтересоваться, о чем он говорит. Но феникс продолжил сам, временами делая большие глотки вина:
– Ее звали Иллисса. Она была брауни. Служила она одному… не очень хорошему роду. Тогда я пожалел ее, украл, переподписал договор о служении. И долго разгребал неприятности, которые на меня свалились из-за этой авантюры.
– Но ведь все фениксы обычно берут на службу…
– Гремлин? – уточнил мужчина. – Да. Но тогда у меня не было слуги. Я Илиссу, грубо говоря, украл. Думал, что спасаю.
Закусив губу, я уже не была рада, что захотела выслушать эту историю. Она явно несла много боли Нурикешу. Но он уже начал, останавливаться поздно.
– Она жила в моем доме не как слуга, а как… член семьи, Ляль. Илли очень редко принимала истинную мини-форму, в которой, согласно договору, практически всегда должны находиться брауни. Она очень часто превращалась в человека. Я вывел ее в свет, познакомил со двором. Ее очень задевало, когда кто-то указывал ей на ее место. Она злилась, что не может быть мне равной. Никогда.
– Она была твоей первой любовью? – вопрос сорвался с языка до того, как я успела подумать, что и у кого спрашиваю.
Нурикеш посмотрел на меня, и в его глазах плескалась горечь и боль:
– Если это можно так назвать. Да.
Он вновь отпил из чашки.
– Я относился к ней не как к служанке. Как к помощнице, компаньонке, другу. Даже больше. Илли же старалась соответствовать мне, затолкать все свои обиды и комплексы как можно дальше. Продолжала притворяться тем, кем не являлась. Но ей это очень нравилось, а мне не хотелось отказывать ей в капризе.
Слушая эти откровения, в какой-то момент я поймала себя на том, что… ревную. К воспоминаниям. К этой незнакомой мне Иллиссе, ради которой он нарушил столько правил.
Пришлось тряхнуть головой и сделать еще несколько глотков кислого вина, чтобы хоть как-то успокоить это странное чувство.
– Я доверял ей. Только ей. Она была моими ушами и моими глазами, – продолжал тем временем рассказывать мужчина. – И именно она ударила меня в спину.
– Но… как? Как брауни может предать хозяина?
– Точно так же, как она поступила с предыдущим, – криво усмехнулся феникс. – Переподписать договор.
– Она ушла? Сама? После всего…
– Нет, Ляль, ее переманили, – Нурикеш потянулся за бутылкой, встряхнул и вернул пустую тару обратно на стол. – Ты же знаешь, что я был одним из тех, кто претендовал на трон?
Дождавшись от меня кивка, он продолжил:
– Нас было, на самом деле, четверо. Я, Финист Цари, наш нынешний король – Надир… и Инейран Дальварис. Два претендента и команда поддержки.
Я скрипнула зубами, сжала кулаки, но не перебивала.
– Если Инейран и Финист не претендовали на трон, просто хотели оказаться поближе к новой власти, то мы с Надиром заключили соглашение. Когда до трона останется всего шаг, мы за него сразимся в честной дуэли.
– Но ты говорил, что это Цари виноват в том… в твоем провале?
– И он тоже, – тряхнул головой феникс. – Во время дуэли я сменил ипостась. А Илли в этот момент применила заклинание смены трансформации. Но не обычное, а запускающее процесс регресса… Я, мать его, превратился в попугая! Надир выиграл, забрал Иллиссу и сел на трон.
– А Цари?
– А Цари поймал улетевшего попугая и превратил в чучело. Не стал меня расколдовывать. После чего я попал в лавку старьевщика…
Дальнейшую историю его жизни я знала. А вот откровение стало шоком. Как же тесен этот мир!
– Вот такая история, Лали, – пожал плечами Нурикеш, мазнув грустным взглядом по бутыли с вином.
– Мне жаль, что так вышло. Да и не стоило мне спрашивать…
– Какие у меня от тебя могут быть секреты? – поинтересовался феникс, глядя на меня странным взглядом.
Я только кивнула, а тело повело в сторону. Мир как-то странно накренился.
– Ляль!
Мужские руки поймали меня у самого пола. Я вздрогнула, подняла глаза на Нурикеша, задержалась на губах и наконец поймала его внимательный взгляд.
Я не стану лгать самой себе – в этот раз не случилось помутнения рассудка. Не было чужого образа перед глазами. Не сходили с ума рецепторы и рефлексы, толкая в объятия мужчины, когда разум наделял его чертами Инейрана.
В этот раз я четко видела перед собой Айнира Нурикеша. Его резко очерченное красивое лицо, смуглую кожу, темные волосы и чуть встревоженные глаза, и в них не было ни капли похоти, которую я уже практически привыкла видеть во взгляде Инея. Почти привыкла к тому, что это нормально. Что так и должно быть. Что именно так смотрят на женщину.
А феникс никогда не смотрел на меня как на тело, даже в то время, когда называл «дур-р-рочкой», то есть не обольщался по поводу того, что юная полукровка будет семи пядей во лбу. И потом, когда я стала к нему лезть с поцелуями, – вел себя достойно.
Ни разу не воспользовался ситуацией, хотя, как понимаю, с женщинами в годы опалы все было туго. Да и потом, когда мы вернулись в Адамантовую… я конечно не интересовалась, но было непохоже, чтобы феникс нырнул в море безудержного разгула.
Может, именно поэтому я потянулась к нему в этот момент? Мне был так нужен, отчаянно нужен тот, для кого я была личностью. Девушкой Лали со всеми ее достоинствами и недостатками.
У него красивые губы. И вкусные…
Я льнула, касаясь его рта, шеи, запускала пальцы в волосы и отчаянно зажмуривала глаза, потому что сейчас помимо желания со мной были еще и все мои сомнения. Раньше, когда я целовала Айнира, разум всегда настолько туманил приворот, что мне было плевать на все, кроме того, что я наконец-то дорвалась до желанного тела.
А тут… я прекрасно понимала,кого именноцелую. А еще хотела стереть с себя касания нага.
– Лалидари… – большие ладони феникса аккуратно легли на мою талию и попыталась отстранить. Но вышло лишь прекратить поцелуй, но я сразу же спрятала лицо в изгибе сильной шеи. Отчасти потому, что щеки пылали от смущения и я не знала, как теперь посмотреть ему в глаза, а отчасти потому, что мне этого хотелось. Айнир вкусно пах… так, что я ощущала себя змеей, зачарованной звуками волшебной дудки.
