– Ну, или сопок. Или где там вулканы дымятся? Он же вулканолог.
Это было ужас до чего интересно! Космонавт, геолог, вулканолог – все это были необыкновенные профессии, с которыми была связана необыкновенная жизнь. В ней так же не могло быть ничего серого, обыденного, как не могло этого быть в жизни художников, и в этом смысле вулканолог и художник казались Нельке людьми одной крови. Да и не только ей, наверное, так казалось – Даниил этот вот участвовал ведь в шествии к пруду с «Портретом в семейных трусах».
Правда, он не был похож на человека необыкновенной профессии. На вулканолога, который ходит по таежным сопкам, скорее похож был Олег – огромный, широкоплечий, в штормовке и с густой бородой. Во внешности же Даниила не было ничего фактурного, выдающегося, и одет он был в самую обыкновенную рубашку. Кстати, у плеча она разорвалась по шву, наверное, когда он дрался. Нелька отметила это мимоходом, потому что была наблюдательна, как все художники. И плечи у него были совсем не широкие, и роста он был среднего, даже непонятно, почему шпана от него разбежалась. Правда, в нем чувствовалась какая-то резкость, не нервная и не жесткая, а такая же живая, как блеск его глаз, но вряд ли это было то, чего могли бы испугаться уличные хулиганы. Нелька сама не очень понимала, как называется то, что чувствуется в нем так сильно. Нет, резкость – это было все-таки неточное слово.
По дороге обратно она хотела расспросить Даниила про его работу, но шли слишком быстро – Нелька почти бежала, – и глупо было бы спрашивать о чем-то серьезном при такой быстрой ходьбе. Она решила, что расспросит его об этом уже в мастерской.
– Ну, пока, – сказал Даниил, когда они дошли до подъезда.
– Как – пока? – удивился Олег. – Ты уходишь, что ли?
– Ну да. Я же и уходил уже.
– А чего тогда с нами возвращался?
– Водку охранял.
– Скорее девушку, – хмыкнул Олег. – Ладно, все равно спасибо. – Вдруг он снова бросил на Нельку тот взгляд, который показался ей испытующим, и спросил: – Нелличка, а очень ли ты хочешь вернуться в большой творческий коллектив?
– А что? – спросила она.
– Интересная у тебя манера – вопросом на вопрос отвечать! Еврейская.
– Почему еврейская? – удивилась Нелька.
– Это ты у Дэна спроси, – засмеялся Олег. – Так как, очень хочешь?
Он смотрел ожидающе. И Нелька поняла, в чем смысл его ожидания.
– Могу не возвращаться, – ответила она.
– Отлично! – выдохнул Олег – ей показалось, с торжеством, хотя по какому бы поводу торжество? – Тогда подожди меня тут. Три минуты. Водку отдам и вернусь.
С этими словами он скрылся в подъезде.
– Я пиджак наверху забыл, – сказал Даниил. – Жалко.
– Почему жалко?
Нелька обернулась. Она думала, что он ушел, и обрадовалась, услышав его голос. Хоть она была не из пугливых, но все-таки ей стало не по себе оттого, что она осталась одна на ночной улице, по которой вовсю шастает шпана. Мало ли чего каким-нибудь придуркам захочется на этот раз! Может, не только водки.
– Потому что ты замерзла, – ответил Даниил.
– Разве? – удивилась она. И тут же поняла, что это правда. В самом деле замерзла, только не замечала этого из-за всяких уличных волнений. – А как ты узнал?
Наверное, ее вопрос прозвучал как-то глупо, потому что Даниил улыбнулся. Впрочем, улыбка у него была такая, что стоило сглупить, чтобы ее увидеть. Не на губах, а в глазах, вот какая.
– У тебя нос красный. И уши.
Без всяких возвышенных чувств он, оказывается, за ней наблюдал! И как он, интересно, разглядел ее уши?
– И ничего не красный! – фыркнула Нелька и закрыла нос рукой.
– Как медведь, – сказал Даниил.
Глаза у него теперь даже не улыбались, а просто хохотали.
– Почему как медведь? – удивилась Нелька.
– Белые медведи, когда охотятся, то нос лапой закрывают. Чтобы их на льду не видно было.
– А ты откуда знаешь? Ты белых медведей видел, да?
– Я не видел. – Ей показалось, что он немного смутился. – Мне один парень рассказывал. Мы с ним вместе в больнице лежали, ну и трепались от нечего делать.
– А где это было?
Нелька подумала, что если бы, например, она лежала в больнице, то вряд ли ее соседями по палате оказались бы люди, которые что-нибудь знают про повадки белых медведей.
– В Петропавловске-Камчатском.
– Где полночь? – засмеялась Нелька.
– Именно.
Он тоже улыбнулся. Он не отводил от нее глаз. От этого у Нельки по сердцу бежал веселый холодок. Хотя вообще-то не было ничего особенного в том, что мужчина не отводит от нее глаз. Она к этому привыкла и удивилась бы, если бы он повел себя иначе.
– А почему ты лежал в больнице? – спросила она.
– А ты, наверное, думаешь, что я с вулкана упал и меня лавой облило?
Он тоже отвечал вопросом на вопрос. Это ей почему-то нравилось. Получалось, что за ее обыкновенными вопросами открывается что-то не очень обыкновенное.
– Ага! – засмеялась Нелька.
– Зря думаешь. Просто селедки тухлой наелся, и ее даже мой луженый желудок не переварил.
– Как-то ты не похож на вулканолога, – хмыкнула Нелька.
Тут он расхохотался уже не глазами, а просто в голос.
– Ни тумана, ни запаха тайги? – заметил он, отсмеявшись.
– Ну вообще-то да… – смутилась она.
Он хотел что-то ответить, но не успел – дверь подъезда открылась, и вышел Олег.
«Жалко!» – мелькнуло у Нельки в голове.
Только на секунду мелькнуло, потому что очень уж хотелось узнать, что же Даниил все-таки собирался ей ответить. Но уже в следующую секунду она встретила взгляд Олега и поняла, что ничего ей больше не хочется… В глазах у него стояла такая страсть, что у Нельки даже зубы свело.
«Больше нам никто не помешает, – говорили эти глаза, говорила эта страсть. – Я от всех ушел, чтобы быть с тобой. Я хочу быть только с тобой, и больше мне никто не нужен!»
– Вот и все, – проговорил Олег. Нелька увидела, как губы у него становятся сухими, прямо вот сейчас становятся, когда он говорит это ей, когда смотрит на нее. – Пойдем, Нелличка?
– Да, – сказала она и шагнула к нему.
Он тоже шагнул ей навстречу, и они остановились в полушаге друг от друга. Ее макушка еле доставала до его широкой груди.
– Пойдем, – повторил Олег.
Они уже отошли от дома, когда Нелька вспомнила, что не попрощалась с Даниилом. Даже странно, что она это вспомнила, вообще-то ей ни до кого сейчас не было дела.
Она оглянулась. Улица была пуста и темна. Он исчез так же незаметно, как появился.
