— Говорят, Лаев Витя на тебя глаз положил, — сказал мне Егор, перебирая в цепких длинных пальцах крупную монетку, как шулер карту.
— Хочешь выбить ему глаз? — без улыбки спросила я.
Какая-то мелкая девочка, что продолжала сидеть внутри меня и любить старшего брата очень надеялась, что егор способен влезть в мою личную жизнь и освободить от ненавистного жениха.
Милена ушла на кухню. Остались мы с Егором наедине. Совсем немного времени провела я с братом.
— Я хотел попросить у тебя за всё прощение, — монетка неожиданно исчезла у него из руки, он показал пустые ладони. Поднялся с кресла и вытащил монетку у меня из-за уха.
Ухо моё покраснела, я с опаской улыбалась, смотрела в его жёсткое лицо. Нельзя было от Егора ждать чего-то хорошего. Но так хотелось!
— Ты ненавидишь меня? — тихо спросила я.
— Да, — неожиданно, мерзко, до ледяного холода в сердце.
— За что? — я сделала шаг назад.
— За то, что не умерла, — очень тихо улыбнулся Егор. — Маленькая наследница папиного состояния.
— Ну, наконец-то примирение!!! — обрадовалась мама, застав нас с Егором вместе. — А то у нас Алиса любит выдумывать всякие истории!
Я быстрым шагом направилась в комнату родителей. Там наткнулась на папу.
— Он мне угрожает, — шепнула я на ухо отцу.
— Он сегодня уедет, — тихо ответил мне единственный защитник.
Ну, я так думала, что он единственный…
***
На следующий день опять приехали Сидоровичи. Ни-Ни с мамой приходил здороваться. "Мамой" Тётя Ира Сидорович, сама себя так называла. Она пришла в комнату родителей и осталась стоять на пороге. Старая такая, сушёная. Обеспокоенно смотрела на меня, когда я вышла к ней полностью закутавшись в одеяло.
— Здравствуй, Алиса, — улыбнулась она. — Мы с Ни-Ни очень благодарны тебе за спасение.
— Не стоит, — усмехнулась я, глядя, как радостно бульдог виляет попой.
— Знаешь, — начала тётка Ира. — Многие женщины посчитают меня ненормальной, потому что я собаку считаю за своего ребёнка. Так сильно люблю, что очень переживаю за него.
У неё не было детей. И муж нехороший. Почему я должна думать, что она ненормальная, если сама замуж хочу за оборотня?
— Я не осуждаю, — улыбнулась я.
Она покивала и вложила мне в руку свою визитку.
— Моему мужу не доверяй, а мне всегда можешь позвонить, — тихо шепнула она.
— Что-то произошло? — очень сильно удивилась я.
— Слухи нехорошие ходят, — еле слышно ответила Ирина и оглянулась в гостиную, где собрались очередные гости.
Егор, который должен был на пару часов приехать к нам, остался на пару дней и с Миленой уже сутки пьянствовал и травил анекдоты. Витя прописался у нас и присоединился к компании пьющих. И Сидоровичи приехали со своим вином.
Одним словом, покоя не было.
— Какие? — сильно обеспокоилась я, убираю руку с карточкой в одеяло.
— Всякие, Алиса, — она взяла на руки Ни-Ни. — Если что, позвони мне. Мы тебе жизнью обязаны, и добром отплатим за добро.
— Спасибо, конечно, но я надеюсь, что ваша помощь будет не нужна, — хмыкнула непонимающе и вернулась в спальню.
Мне стоило переехать на свой третий этаж, чтобы не слышать эти голоса, что радовались жизни. Лгали сами себе, что в нашей семье полное единство. И не слушать вопли Вити, который призывал меня выпить и оторваться.
Мама положила на кровать выстиранное и поглаженное красное платье в белый горошек, на пол положила красные тапочки.
— Бусы какие у тебя красивые! Где только такой камень нашли, — смеялась мамочка, целуя меня. — Бабки все обзавидовались. Одевайся, сегодня мама Вити приезжает.
— Зачем? — недовольно отозвалась я.
— Знакомиться, — мама поцеловала меня в лоб и ушла.
Я разделась догола. Между ног уже вились завитки, а ножки покрылись волосками. Мне всё некогда даже поухаживать за собой. Накинула платье и запахнула его. Нежнейшая натуральная ткань приятно холодила тело. Обволакивала грудь и в белых горошинах вставали возбуждённые соски.
Секса захотелось. Чтобы вот так мужские руки ласкали, как эта лёгкая ткань.
Вступила в тапочки и стала расчёсывать волосы. Убрала их в высокий хвост на макушке, как любила делать старшая сестра. Как не крути, я от неё многое брала и слушала, что она говорит. У меня опыта в жизни почти никакого, а у неё вагон и маленькая тележка.
Бусы, конечно, тоже надела. Они — мой талисман.
Гостиная была наполнена запахами жареных колбасок и выпивки. Шум стоял такой, что уши болели. Играла музыка. Егор, как на випе в столице с иголочки. Приметил меня взглядом, хотел оторваться от выпивших Милены и господина Сидоровича, но его перехватил за локоть наш папа и увёл на веранду.
За мной проследила высокая, женщина в теле. Она была одета в узкое цветастое платье, что некрасиво подчёркивало лишние жирки на боках. Волосы светлые уложены в причёску, она стояла на каблуках. Рядом с ней встал Витя. Семейное сходство было на лицо. Они что-то пошептались и двинулись ко мне.
Предполагаемая свекровь смотрела на меня, как на товар. Я скромно опустила глаза, когда они подошли ко мне впритык. И никакого спасения.
Папа с Егором вышли на веранду и сквозь тюль, что шевелился на сквозняке, я видела, как они улыбаются друг другу. Так даже волки не улыбаются. Их страшные улыбки говорили мне, что разговор очень неприятный.
Мама была только рада, что я сейчас буду общаться с мамой Вити, бабки и деды вообще меня не замечали. О пьяной Милене и говорить было нечего, она прожигала меня взглядом и навернула ещё стопку водки.
И только бедный, влюблённый в меня подросток Вася, очень сильно переживал. Но издалека.
— Здравствуй, Алиса, — женщина пальцем подцепила меня за подбородок и подняла голову, внимательно рассматривая моё лицо. — Хорошенькая. Ты прав, Витя. Нужно заказать фотосессию и послать в модельное агентство. Такая красота в глуши пропадает. — Она рассмотрела меня со всех сторон и обратила внимание на мою грудь. — Бельё не носишь? — глаза её недовольно сузились. — А этот маньяк тебя трогал?
— Нет, — тихо ответила я.
Витя довольно потирал руки:
— И дотрагиваться теперь можно. Не трясёт больше.
— Можно, — разрешила женщина. — Раз Лёня за дочь столько денег даёт, то можно брать.
Я опять посмотрела на папу и Егора. Они уже накренились друг к другу и рычали что-то. Конфликт не перерос в драку, хотя шло к тому. Но Егор вдруг передумал, махнул на отца рукой и ушёл. В гостиной появился.
— Мам, Милена, я уезжаю. У меня самолёт через пять часов.
