У входа два больших шкафа с навесными замками. Комната Мирослава была рядом со входом. Он открыл дверь и пообещал, что покажет всё вечером, когда народ рассосётся. Приехали мы в воскресение, поэтому почти все жильцы были дома.
Комната поражала своими размерами, наличием камина и гигантской старинной люстрой. Перегородка действительно была, но не до потолка, а между кроватями, что стояли у двух больших окон. Всё было такое доисторическое и немного мрачное, что я как вкопанная встала у обеденного стола и поднимала глаза вверх. И мой взгляд улетал куда-то очень высоко, скользил по закоптившейся лепнине.
— Располагайся, — Мирослав подтолкнул меня в правую часть комнаты. Там был шкаф и тумбочка. Кровать полуторка. — Постельное бельё в шкафу есть.
Здесь я буду жить. Ждать Дыя и думать, как обустроиться, пока он меня не нашёл. С тоской посмотрела в окно. Оно выходило на улицу, по которой, гремя, проехал трамвай.
Было в этом что-то завораживающее. От леса с оборотнем, в город, где пахнет стариной.
2
О странности наших с Мирославом отношений можно слагать легенды. Он влюблён в меня, я делаю вид, что этого не замечаю. Со стороны мы выглядели, как молодая пара, у которой всё в порядке. Без страстей и показательной любви, но совершенной заботе друг о друге.
С таким, как Мира легко жить. Он невероятно спокойный, даже голоса не повышает, конкретный такой и брутальный.
О моём сожителе часто шептались две девчонки-студентки, которые снимали дальнюю комнату. При близком знакомстве, оказались любовницами Сергея. А вот Славик им не по зубам. Девушек избегал и на контакт не шёл. Кстати, Серёга больше в нашей жизни не появился, Мира сказал, что он отправился ещё в один рейс в другую часть страны, с новым напарником.
За Мирославом, как за каменной стеной. Его даже иногда на помощь звали, если сосед из одной комнаты устраивал попойку со своими дружками. Мирика боялись и уважали. Алкоголики сразу пытались примириться, на конфликт с большим парнем не лезли.
Я втихаря от Славика подалась в службу занятости. Почему тайно, потому что мне ещё не было двадцати, а работать я хотела секретарём. У папы год назад работала, поэтому был небольшой опыт, знание трёх иностранных языков и печатала я очень быстро. Так что наверняка, меня могли взять, хотя бы временно. Но Слава был категорически против. Считал, что девушку в девятнадцать только с одной целью могут взять на работу.
А мне хотелось хоть как-то подработать, а то раздавать рекламные брошюры в костюме зайца у детского магазина очень тяжело. Паришься, паришься, а денег минимум. Только на литр молока, пакет крупы и банку варенья. Последнее я скорее покупала для Мирослава, потому что он был сластёной. На нашем общем столе всё время в пакетах и мисках лежало много конфет и печенья.
Об учёбе в университете, речи не шло. До осени далеко. Если моя жизнь не устроится, если Дый меня не найдёт, то я решила, что сменю имя, фамилию и в следующем году буду поступать заново.
Дый найдёт меня!
Я так скучала!
Спала плохо, особенно когда Мирослава в комнате не было. С соседом, как-то проще было переживать одиночество. Я стеснялась плакать и сидеть с муторным, унылым лицом. А когда оставалась совсем одна, то впадала в отчаяние.
На общественной кухне, где я варила манную кашу, собралась большая часть нашей коммуналки. И одна женщина рассказывала, как муж её подруги привёз свою двоюродную сестру жить к ним вы квартиру, а потом оказалось, что это не сестра, а его любовница.
У меня чуть каша не сбежала. Страшные семейные истории в моей жизни исходили только от старшей сестры Милены, поэтому я уши на кухне развешивала, какие вещи в мире творились.
Милена…
У меня всё время было ощущение, что я просто уехала от своей семьи. Что они живы, только далеко. Видимо, не скоро я приму то, что их нет в живых.
— Славику кашку варишь? — спросила у меня девица-студентка.
— Да, — я взяла полотенце с плеча и собралась снимать кастрюлю.
— Вы расписались?
— Нет, — скромно ответила я.
— А чего не хочешь? Это ведь ты не хочешь, — приставала она. — Мирик реальный пацан, он бы не стал с тобой спать, не расписавшись. Таких, как он, теперь днём с огнём не сыщешь.
Он, собственно и не спал со мной. Но это я не собиралась обсуждать. С кастрюлей, побежала в нашу комнату. Ногой открыла дверь и поставила кастрюлю на железную подставку.
Под столом стоял маленький холодильник, там я взяла сливочное масло и кинула, не стесняясь почти полпачки.
Уже был полдень. Мира спал после ночной смены. Он работал охранником в каком-то неформальном клубе. Приглашал меня к ним потусоваться, но я наотрез отказалась. Никогда не была в клубах, папа меня пас. И я сама побаивалась. Хотя с Мирой можно было ничего не бояться.
— Слав, каша манная, — тихо сказала я.
Я за ним замечала удивительные вещи. Говорила шёпотом, а он мог услышать издалека.
— С чем? — пробурчал он из своей половины комнаты.
— Со сливочным маслом и черничным вареньем, — при этих словах я поставила на стол банку с вареньем.
— Хочу, — обрадовался Мирослав и заскрипела его кровать. Серёгина действительно не скрипела, а под большим, неуклюжим Славой скрипел даже паркет.
Он вышел к столу, потягиваясь. Футболка натянулась, и оголился здоровый такой пресс с волосатой дорожкой. Мира весь был волосатый. Волосы на голове побрил на висках, оставил гребень светло-русый. И борода у него густая, пострижена по-моде. Здоровый такой, что иногда пугал. Я о нём думала — оборотень! А спросить стеснялась. Потому что… Бывают же такие люди, а я со своими не совсем реальными сказками. Не хватало, чтобы он подумал, что я не в себе.
Мы сели обедать. У меня маленькая тарелочка, у Мирика — блюдо. Я ложечку варенья взяла, он всю остальную банку к себе высыпал.
— Опять ревела ночью, — сказал он мне и поднял на меня глаза. — Когда расскажешь? Мне можно доверять.
— Нет, — аппетит пропал. Но только у меня. Славик уминал кашу за обе щёки.
— Не ищи работу, — жевал он.
— И чем я буду заниматься? — фыркнула я, вылавливая ягоды черники.
— Кашу варить, — расплылся в улыбке Мирослав. — Поступишь в следующем году.
— Я жду, — нехотя ответила я. — Уже говорила несколько раз.
— А если он не придёт?
— Придёт, — я встала из-за стола, и Славик резко схватил меня за руку, чтобы не ушла.
— Послушай, Алиса, — вздохнул он. — Я тебе шапку купил и жёлтые очки, пошли сегодня на концерт.
Я усмехнулась. Вот чего не отнять у него, так это того, что он — КЛАССНЫЙ! И я бы не задумывась осталась с ним, если бы действительно не была влюблена.
