— Пошли, — кивнула я. — Показывай подарки.
***
Шапка была серого цвета, трикотажная. С мордахой медведя и круглыми ушками по бокам. В неё влезли все мои волосы. Очки круглые с жёлтыми стёклами. Куртка, джинсы и кроссовки. С собой взяла свою сумочку с пистолетом и карточками. Меня охрана с таким предметом пропустила только потому, что не осматривала на входе. Мирослав здесь работал, и нас провели бесплатно, без проблем.
Это был клуб. Никогда не ходила в такие места.
Мне так всё нравилось!
Особенно наличие кучи народа моего возраста. Толпа веселилась и прыгала. В небольшом зале, яблоку негде было упасть. На стенах двигались прожектора. Под ними стояли столики.
На небольшой сцене играла музыкальная группа. Было ли участникам семнадцать лет, сложно сказать. Зажигали роко-поп. И юная солистка в чёрных лоскутах вместо платья выдавала соловьиные трели. Музыка была настолько заводная, что я не удержалась и тоже стала танцевать и прыгать вокруг недвижимого Мирослава. Он, как скала, стоял на краю зала и только улыбался, когда я его подталкивала плечом, намекая, что он бы мог тоже станцевать. Но Славик не танцевал.
Он не сказал, с какой целью пришёл в клуб в нерабочее время. Я бы подумала, чтобы меня выгулять, но слишком серьёзным иногда становился его взгляд.
Я отошла от него. Вперёд, чтобы он меня видел. Меньше всего хотелось одной оставаться в ночном клубе. Мирослав — моя охрана и защита. Я понимала это, но в то же время хотелось от него сбежать. Слишком сильно он ко мне привязывался. Неуютно становилось в его обществе. Но идти мне было некуда.
Нужно было расслабиться. Для этого же меня в клуб привели. Стала зажигать. Влилась в какую-то компанию, сама того не заметив. И уже с двумя девчонками стала подпевать незамысловатый припев.
Одним словом, отдыхала я так, как никогда. Ну, никогда не ходила в такие места! И Мирославу спасибо за новые ощущения.
Мелькали огни. Я не пила, но кумар и запах выпивки сделал меня словно пьяной. Немного захмелела.
— Ты Алиса? — крикнула мне в ухо полураздетая девушка, что танцевала рядом.
Я испугалась. Так сильно, что шарахнулась от неё. Никто не знал меня в этом городе. Вряд ли Славик обо мне кому-то рассказывал. А Серёги и в городе не было.
Откуда ей знать моё имя?!
Если только она меня не искала…
А у неё лицо вытянутое, такое называют лошадиной мордой. С тяжёлой челюстью. Глаза горели даже в темноте. Она облизнула маленький ротик и сделала выпад в мою сторону, а в руке нож.
Мирослав резко перехватил запястье девицы и пальцами вывернул в сторону. Он сломал ей руку, но девка даже не крикнула, не зажмурилась от боли. Попыталась вырваться, но Мира потащил её на выход.
Я пробиралась сквозь толпу, чтобы сбежать. Сбежать из клуба из города, подальше от этого места.
Мира с девкой в одной руке, поймал меня за шиворот и нас двоих потащил к чёрному входу.
Мы покинули зал и вышли в тёмный коридор. Горела одна лампочка, и горели глаза девицы, которую Мирослав швырнул на пол. Она поглаживала кисть руки, которая безжизненно висела, оторванная от костей и сухожилий.
И не чувствовала боли!
Я брыкалась, пытаясь вырываться из рук Мирослава.
— Не кричишь? — усмехнулся Славик, не выпуская меня из своих рук. — Значит, видела уже оборотней.
Пристально смотрел мне в глаза. И я чувствовала, что он колдует. Забирается в моё сознание, пытается прочитать что-то в моей голове. И тут же натыкается на заслон. Это не моя защита. За мной Дый приглядывает.
— Меня убьют, — это была констатация факта.
В коридор влетело два парня, напугав меня ещё больше. Такие же здоровые, как Мирослав. Один даже ростом повыше.
Медведи!!!
У них широкие кости, большие головы, и здоровые они просто нереально. И ловкости особой за ними не наблюдалось. Грузные и неуклюжие.
Один из них попытался подойти к оборотнице, что лежала на полу. Она его подпустила ближе, а потом накинулась. Вот она была резвой. Только волчицей она не была. Рогами ветвистым, что появились в густой каштановой шевелюре, она пырнула парня, когда он приблизился. Медведь отпрянул, вся его рука была в крови. А девка улыбалась. Пыталась бежать. Впереди раскрылась дверь и вошли ещё два здоровяка.
Загнанная девица стала кидаться на стены, пытаясь проскользнуть мимо здоровых медведей. Глаза её стали огромными. Шея утолщалась. Вытянутое лицо превратилось в милую мордаху важенки. Ещё мгновение, и в коридоре стояла молодая пятнистая самка оленя. Глаза потухли, загорелись жёлтым светом рога и начали расти, разветвляться, образовывались острые шипы.
Она не подпускала к себе, мотая головой в разные стороны. Когда рога касались стен, то на бетоне оставались глубокие царапины.
Молодые мужчины недолго думали. Один из тех, кто вошёл с чёрного входа, достал пистолет и выстрелил оборотнице в глаз. Она упала на пол, залив его чёрной кровью. Мёртвые глаза не закрылись. Они были зеркальными, отражая хищников вокруг. Потухли рога, и в коридоре стало опять мрачно.
Минута прошла в полной тишине. Первыми стали разрушаться рога, потом туша оленья словно осыпалась в лужу крови.
Раз! И нет оборотня.
— За Дамкой пришли? — спросил один из грузных парней, присаживаясь на корточки у кучки праха и лужи крови.
— Да, — ответил Мирослав, продолжая крепко держать меня за руку. — И, похоже, эта обёрнута недавно.
— Есть слушок, — сказал парень, что сидел. Поднял на меня светло-карие глаза. — Что Елень вышел из Леса. Повелитель всех олений и колдун…
— Я знаю, кто такой Елень, — перебил его Мирослав. — Да, он вышел из Леса и оборачивает людей направо и налево. Если вы попадёте на его рога, то погибнете, а если человек, то станет оленем.
— Опасные они оказались, — сказали за моей спиной. — Как теперь убить Еленя? Он же целую армию через месяц соберёт!
— Еленя убить невозможно, — тяжело вздохнул Мирослав. — Его только прогонять.
— Пусть шавки этим занимаются, — парень напротив поднялся на ноги. — Нам-то какое дело?
— Поубивают поодиночке, — сказал ещё один, тот, что стоял у двери чёрного выхода.
— А вы поодиночке не ходите, — спокойно сказал Мирослав и потянул меня на улицу. — Я буду думать.
У меня ноги закаменели, я с трудом их перебирала. А Мирослав быстрым шагом тащил меня через проезжую часть к бордюру речного канала.
Дул ветер и было прохладно. Но светло. Белые ночи.
Медведь припёр меня к бордюру, накренившись вперёд, обронил руки по обе стороны. Внимательно смотрел в глаза. И пугал. Щурился так подозрительно и губы полные поджал, что они стали другой формы. Я не могла понять, злился он на меня или пытался поговорить серьёзно.
