Я так мечтала об этом!
На мне уже давно метка Лихо. И я чувствовала волчицу внутри. И вот пришёл момент, когда я выпущу её на волю.
Мой первый Полный оборот.
Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. А на выдохе выпустила её.
В этом не было ничего сложного. Просто я расслабилась, а моя вторая сущность напряглась. И когда кости менялись, не было больно. Немного чесалась кожа, когда серый густой мех покрывал её.
Я серая волчица с рыжими подпалинами. Обычная, как люди привыкли видеть. Не было у меня плеч и рук, я бы не смогла ходить на задних лапах.
Я виляла пушистым хвостом, глядя на него между своих лап. Поднимал лапы поочерёдно, чтобы все их рассмотреть.
Огромный Дый вилял хвостом, нюхал меня. Но я заскулила, не давая себя нюхать под хвостом. Огрызнулась, показав клыки.
Моя волчица оказалась не готовой к случке. Дый, как и обещал, попятился назад, больше не приставал. Но хвостом продолжал махать и уши к голове прижимать.
Волчица осторожно ступила по земле в его сторону. Но опасалась такого огромного самца. Тогда Дый лёг на землю, навострив уши. Так он казался не таким страшным, и волчица пошла его нюхать.
Сунула чёрный нос в его гребень.
Понравился.
Стала заигрывать со своим мужем. Кусала его и кувыркалась по его широкой спине. А потом решила побегать по лесу.
Повернула ушки и метнулась вперёд. Дый следовал за ней. Далеко одну не отпускал, но и вперёд не лез, давая насладиться бегом по лесу.
Он был сильнее, опытнее и умнее. Волк знал, где опасность, где люди, которым на глаза показываться нельзя. И если волчицу несло ни в ту строну, он обгонял её и толкал в бок, направляя на другие пути.
И она неслась вперёд, вглубь тайги. Долго бежала, потому что сил было через край. Она оказалась выносливой и скоростной.
По болотным кочкам скакала. По кустами морошки с незрелыми ягодами, она выскочила на серую скалу. Замерла, потому что я попросила остановиться.
Медленно из животного я обернулась девушкой. Пальцы тронули жёлтый лишайник на сером камне. Упали волосы. Голую кожу тронул холодный воздух. Но я не мёрзла. Внутри была волчица, греющая меня.
Впереди раскинулось небольшое лесное озеро. Как зеркало, брошенное в траву, так озеро стояло посреди высоких деревьев.
Последние лучи солнца тронули темнеющее небо. Закатывался за горизонт кровавый шар древнего светила. Заливал весь мир горячим, алым светом. На поверхности озера появилась вначале дорожка, а потом водная рябь окрасилась огненными разливами, темной лавой под горящим солнцем.
Весь мир стал оранжевым!
Дый обернулся молодым мужчиной. Подошёл ко мне и за плечо притянул к себе. Он был горячим и пах любимым самцом.
Мы смотрели заворожённо на бесподобный закат и не двигались.
— Представь, что много лет назад на этом же месте стоял Марко Дрёма, альфа Скрытого клана со своими волчатами и смотрел на это же солнце. Только вот рассвет был другой, а солнце тоже самое. Его видели тысячи оборотней до нас.
Он так красочно стал описывать возможное присутствие на этом месте других оборотней, что мне показалось, я вижу растрёпанного крепкого мужика рядом. И двух подростков.
Это был Дрёма, как с рисунка «Георгий 4 года». Только не его дети стояли рядом, а той женщины, которую он принял с потомством.
— Представила, — усмехнулась я и прильнула к мужу.
Дый поцеловал меня в макушку и приласкал к себе.
И не было никого в мире счастливее нас.
Бонус
Огромный зал большой филармонии. Стены молочного цвета, декоративные элементы белоснежные. В ложах и зале стулья коричневые. Всё походило на молочный и белый шоколад. И, как арахис в карамели, висела большая люстра.
В круглых оправах между колоннами торжественно красовались портреты великих композиторов, рядом с ними канделябры.
Сцена, как нуга в этой сладости, имела оттенок ириски.
Издалека не такими большими казались трубы гигантского органа. Но в этот вечер органная музыка была не предусмотрена.
На освещённом паркете стояла одинокая арфа. Выступать будет лучшая арфистка мира с огромным опытом. Настолько огромным, что пора бы ей закончить карьеру. Перестать менять имена и фамилии и заняться истинным предназначением.
Лаура Гомес. Когда-то эту Дамку звали Марианна.
Она прекрасно знает, кто она и какую ценность имеет для оборотней. Жила, наслаждалась бессмертием, отличной регенерацией и сохраняла молодость на многие десятилетия.
Она была осторожна. Никто так и не заподозрил в ней нечто странное. Она действительно пропадала из вида, а потом снова появлялась на большой сцене. Меняла гражданства, имена, внешний облик. И последнее время ходила с охраной. Простой человеческой охраной, вооружённой до зубов.
Марианна устала. Это чувствовалось в том, что всё реже проявлялось в ней самолюбование, тщеславие уже не доставляло удовольствия. Её бы хотелось крикнуть на весь мир, что оборотни существуют. Она скучала по потустороннему миру. Но сама, лично отказалась от него, запретив влюблённому в неё волку ставить метку.
Волк, долго ждать не стал и кинул Дамку, ради волчицы.
Первое время Марианна чувствовала свободу. А потом начались неприятности с душевным спокойствием.
Время забирать Дамку в Лес.
Если это не сделают волки, то позарятся медведи, хуже, если олени утащат.
Такое сокровище!
Кому ещё окультуривать лютых зверей, если не этой прекрасной диве?
Свет в зале потушили, оставив чудную подсветку, как резервный свет на тонущем корабле. Сцену осветили, и зал взорвался аплодисментами.
На сцену вышла Марианна в белоснежном длинном платье. Плечи оголены, шейка длинная. В этот раз она была блондинкой. Натуральные чëрные волосы плохо держали краску, поэтому арфиста помещала салоны прямо перед выходом на сцену.
На самом деле она была смуглой с чистейшей шелковистой кожей. Имела прекрасную худощавую фигурку и томные тёмно-карие глаза.
Пассарион Андреевич сидел в ложе один. Понюхал букет белых роз, приготовленных для Марианны. После концерта он обязательно её навестит.
Он прикрыл глаза, когда божественная музыка полилась в зал. В репертуаре арфистки были самые лучшие композиции всех времён и народов, поэтому никто в зале не заскучает. Музыка была волшебной, эпической и даже магической. Завораживала и уносила в иные миры.
— Пася, — услышал Альфа в своей голове голос любимой жены.
Пассарион Андреевич так скучал по ней. Ему казалось кощунственным тратить время на все эти дела. Он должен каждую минуту своей жизни быть со своей женой.
