Я не думала о легкомысленной Клотти. Обман обманом, но во многом она сама была виновата в своих действиях.
Не думала даже о Филинде. Впервые за все время проблеснула простая, но все равно тошная истина: каждый сам делает свой выбор. И хоть в лепешку расшибись, но без толку, если человек что-то твердо для себя решил.
Не думала о Запретной Роще и той рыжеволосой девушке, – хотя наверняка она намеревалась снова перенести меня к себе, едва я усну.
Я думала о Дэйте.
О том, что все на свете бы отдала за одно только ощущение тепла его объятий… За звучание его голоса… За взгляд, пронзающий аж до мурашек…
Отчего же это так мучительно?! Мы не виделись всего ничего, а меня уже будто бы изнутри ломает от тоски! Почему любовь воспевается, как самое прекрасное чувство, если при этом оно же приносит столько боли?..
Тихий стук в дверь оборвал мои мысли. И это не мог быть Вентон – он даже для архиважного разговора все равно бы не пришел среди ночи в чужую спальню, дожидался бы утра. Это не могла быть матушка – она бы сразу вломилась. И уж тем более это не мог быть отец.
Я с первого же мига понимала, что это Филинда. И хоть я села на кровати, не смогла себя заставить встать и подойти к двери. Нет, я не чувствовала и тени обиды на сестру, что все наши старания ей и вовсе не нужны. Просто…я устала. Устала биться как рыба об лед.
Филинда не стала больше стучать, осторожно открыла дверь. Отблески от свечи, которую моя сестра держала в руках, бросали на лицо неясный отсвет, делая ее еще бледнее.
– Не спишь? – Филинда замерла на пороге.
Я покачала головой.
– Лили, я… – голос дрогнул. – Прости, что я…сорвалась. Я не хотела повышать голос и что-либо высказывать. И мне ужасно стыдно от одной мысли, что я могла тебя обидеть.
– Ты вовсе меня не обидела, – я попыталась улыбнуться, но все же не стала, наверняка улыбка бы сейчас выглядела вымученной. – Просто мы с Вентом очень о тебе тревожимся, ты же знаешь.
Она ничего не ответила. Прикрыв дверь, прошла в мою комнату. Поставила свечу в подсвечник на столе. Почти тут же сквозняк погасил огонек, но лунного света от окна вполне хватало. Правда, Филинда в белой ночной рубашке и с распущенными светлыми волосами сейчас больше походила на приведение. Неупокоенную душу…
– Я никогда не рассказывала тебе об Итвольде, – тихо начала она, так и стоя у окна и ко мне не поворачиваясь. – Но ты, очевидно, и так многое знаешь со слов Вентона… Пойми, я не виню брата, тогда он поступил так, как считал правильным. И я бы на его месте в отношении, к примеру, тебя поступила бы так же… Но я любила. Любила так сильно, что казалось, сама моя суть даже не способна вмешать столь необъятное чувство! И когда мы расстались… – Филинда порывисто вздохнула. – Это сложно описать. Будто часть тебя самой вырвано из души, и это место заполняет пустота, постепенно пожирая все остальное и неумолимо постепенно захватывает тебя всю…
Аж холод пробрал от ее слов. Казалось, она описывает в точности то же, что чувствую я сейчас.
– Жалела ли я о своем разумном выборе? Да, жалела… Мне было плохо до такой степени, что я даже пыталась с собой покончить, но духу не хватило. Что уж поделать, – она горько усмехнулась, – если я по жизни такая трусиха…
Чуть помолчав, она так же тихо продолжила:
– Еще до расставания, лелея мечты о совместном счастье, мы с Итвольдом обменялись амулетами-половинками, заговоренными друг на друга. И когда я… Когда он покинул Дагнес-Холл, через две недели мой амулет потускнел. Это могло означать только одно – Итвольд погиб. Для меня это был миг величайшей скорби… И я не сомневалась, просто моему любимому хватило духу сделать то, чего не смогла я – оборвать свою жизнь, в которой не было больше смысла…
Очевидно, это и стало тем переломным моментом, когда и начал развиваться этот недуг Филинды! Вот откуда это ее стойкое нежелание жить!
Я по-прежнему не перебивала, внимательно слушала, чувствуя, что никакие мои слова пока неуместны.
– И все эти годы я была уверена, что Итвольд мертв… Все эти годы я оплакивала его… Все эти годы я винила себя и свою слабость в том, что он погиб! Но сегодня…
Филинда порывисто всхлипнула. Продолжила не сразу. Чувствовалось, что она отчаянно борется с поступающими слезами.
Прошептала глухо, едва слышно:
– Я увидела его сегодня. Живого, невредимого… Он был рад мне, расспрашивал, как я устроилась в жизни… Словно мы – просто старые приятели, которые давно не виделись… А ведь он женат, у него уже трое детей. Уютный домик на восточной окраине столицы, маленький, но чудесный сад, за которым жена Итвольда сама ухаживает… И я смотрела на все это со стороны и видела будто бы свою украденную жизнь! Видела себя, которая могла бы быть на месте его счастливой супруги! И эти милые малыши могли бы быть моими малышами! Но я всего этого лишилась… Из-за своей слабости, из-за своей трусости… Итвольд любил меня. И вправду любил. Но как бы ни было горько, он нашел в себе силы жить дальше. В знак того, что жизнь на этом не кончается, он сам же сломал тот заговоренный амулет, оттого вторая половина у меня так и отреагировала. Итвольд смог оставить прошлое в прошлом. А я нет… Все эти годы я лелеяла свою боль. Я считала, что просто обязана расплачиваться за его смерть из-за меня! – сорвавшись, она закрыла лицо руками.
Встав с кровати, я подошла к Филинде. Обняла ее за плечи. Просто молча. Не потому, что слова не находились. А потому, что не были сейчас нужны.
Она плакала. Горько с надрывом. Всхлипывая и вся дрожа. Но теперь она оплакивала саму себя… Все потерянные годы…
Я очень хотела верить, что для Филинды это все же откровение к лучшему. Что теперь она вырвется из того отчаяния, в которое сама же себя заточила. Но я не могла ее осуждать. Вот окажись я на ее месте и считай, что Дэйт умер из-за меня, каково бы это было?..
Силы небесные, так а разве сейчас не похожая ситуация?! Если Дэйт и вправду во власти проклятия Даг, то из-за меня он обречен на одиночество и на угасание рода! И я ведь до сих пор так и не придумала, как обойти это проклятье!..
– Прости, Лили, – всхлипывая, прошептала Филинда, – вам с Вентоном и так нелегко, а приходится еще и со мной нянчиться. Но обещаю, я постараюсь все же оставить прошлое в прошлом. Пусть мне горько и больно, но Итвольд ведь как-то смог просто жить дальше и найти свое счастье. Выходит, и я смогу, правда?
– Обязательно, Фил, – улыбнулась я, в глазах предательски щипало. – Теперь все обязательно сложится хорошо…
Нэйтан
Сон то был или все же видение – распознать не получилось. Но все чудился во тьме незнакомый голос повторяющий как заклинание:
– Останови ее…
Все оборвалось так же внезапно, как и до этого накрыло. Темнота рассеялась, являя взгляду балдахин кровати. Своя собственная спальня в Дагрей-Холле… Только как тут очутился?
