Со стороны это можно было бы расценить как глупый, подростковый бунт, но я точно знала, что все дело в прикосновениях, которые действуют на меня так, как ничьи и никогда. И получить первый опыт… пусть и с врагом, и даже не человеком, а опасной, всемогущей тварью… Почему нет?
Плевать, кто он, плевать, какие у нас отношения, плевать на последствия и сторону морали. Плевать на весь мир, ведь сейчас я хочу себе позволить слабость с тем, от кого закипает кровь и чьи прикосновения обжигают кожу… С тем, от чьих поцелуев кружится голова и забывается все на свете.
В моем положении — не это ли счастье?
Очень медленно он поднял руки, чтобы вновь обхватить мою голову руками, подарив пронзительный взгляд, наливающийся мрачной решимостью и желанием. Движения были плавными, неспешными, но необъяснимым образом они вызывали ассоциации с хищником, который только что загнал свою цель в ловушку и намерен поиграть, понимая, что добыча более не убежит. В нашем случае, я вошла в капкан добровольно, но отлично понимала, что права передумать, у меня больше нет. Я упустила свой шанс, а демон отпустил контроль, растянув темнеющие губы в торжествующей, коварной улыбке искусителя.
— Надеюсь, ты понимаешь, что пути назад больше нет… — измененным голосом, растягивая шипящие, произнес мужчина, одаривая невесомыми поцелуями мои полураскрытые губы. Он игрался, смаковал, но не давал того, что было необходимо, оставляя меня на грани, дразня и заставляя томиться то ли в ожидании наслаждения, то ли скорой гибели.
Я вновь была кроликом, а Ян — удавом. И, словно мотылек, я была заворожена, приближаясь к своей погибели, медленно умирая от каждого едва уловимого прикосновения, или, даже, намека на таковой. Я будто уплывала в транс, ощущая, как держать глаза открытыми становилось просто невыносимо.
Когда я потеряла концентрацию, силки в виде сильных рук сомкнулись на мне и сдавили, еще сильнее увеличивая ассоциацию с удавом. Опаляя мою шею горячим дыханием, руки с неправдоподобно длинными пальцами блуждали по моему телу, создавая впечатление, что находятся везде и всюду, слегка карябая кожу когтями, вызывая мелкую дрожь. Дыхание сбилось, с пересохших губ сорвался всхлип, привлекая внимание хищника. По моим губам протяжно и с наслаждением прошелся слегка шершавый язык, отчего у меня пальцы сжались в кулаки, а предательское тело выгнулось, в молчаливой просьбе.
— Не… открывать… глаза… — услышала я искаженный, нечеловеческий голос, словно существу было сложно говорить на человеческом, и поняла, что просто физически не могу этого сделать. Я слышу, чувствую, различаю другими органами чувств, но поднять веки казалось непосильной задачей. Их словно склеили!
На мгновение охватила паника, и тело напряглось, но очередной безболезненно кусающий поцелуй, вновь заставил расслабиться и вздохнуть.
— Ты… не должна видеть… — тихо и зловеще пояснили мне, и я порадовалась, что моя слепота временная. Надеюсь….
Ян поднял меня на руки, чем вновь заставил замереть и пораженно всхлипнуть, так как по ощущениям… это был не он. Точнее, не человек. Тот, кто меня держал, был выше, значительно шире в плечах, еще более твердым, чем я запомнила, и вместо одежды я прикасалась к обнаженной груди, с вкраплениями более грубой, толстой кожи, которую сменяла гладкая и ровная. Мои руки, которые обхватили Демьяна за шею, щекотали отросшие до плеч волосы, а мой подбородок «игриво» прикусили острые клыки. И вот тогда я поняла, что моя вынужденная слепота была для того, чтобы не напугать.
— Бояться — поздно… Не спасет…
Но, не успела я это обдумать, как всего через мгновение уже лежала на спине в своей постели, судя по ощущениям. От прохладных простыней и общего напряжения тело покрылось мурашками и захотелось прикрыться, сжаться, но мне этого не позволили. Неуловимым движением, которое никак не сказалось даже на матрасе, рядом со мной оказался мужчина, положил ладонь на грудь и с силой нажал, вынуждая лечь обратно. После обхватил мои запястья и поднял руки мне над головой. Я не чувствовала, что меня связывают, я не слышала приказа, но сдвинуть рук я больше не могла.
— Ян? — с легким испугом и нервозностью позвала я.
— Не сопротивляйся… не двигайся… не провоцируй… — прорычали мне в лицо, заставив сглотнуть и послушно заткнуться. Мысленно я пыталась держать в памяти, что сама этого хотела. Отступать поздно…
Вместо панических мыслей, я попыталась сосредоточиться на ощущениях… и это помогло. Стоило выбросить из головы сомнения, как я стала различать осторожные, дразнящие прикосновения. Легкие, почти невесомые, с той лишь разницей, что вместо перышка, по мне скользили смертоносные когти, отслеживая бешено стучащий пульс на шее, после они спустились ниже, прошлись между грудей, но стоило мне затаиться, я ощутила, как теплый и гладкий коготь обводит сосок по кругу. Такая малость, но мне оказалось этого достаточно, чтобы задрожать, прикусить губу, чтоб не вскрикнуть, помня о запрете. Кожа покрылась мурашками, а грудь моментально налилась от желания, отчего следующее осторожное прикосновение ощущалось еще более остро.
Затем грудь оставили, едва не вынудив меня захныкать от разочарования, но вновь замерла, когда кожу на животе стало покалывать, медленно спускаясь ниже… ниже…
По мере спуска, когти становились менее чувствительными, и уже в самом низу я чувствовала лишь прикосновения пальцев. Вполне человеческих, если бы я не знала истину.
Демьян лег рядом, прижался к моему боку, все еще кружа пальцами рядом, но, в то же время, так далеко от места, которое невыносимо хотело прикосновения. Слегка раздвинула ноги, надеясь, что меня не накажут за это невинное приглашение.
Шершавый язык прошелся по ушной раковине, заставив захлебнуться воздухом, а после на мои раскрытые губы обрушились в жадном, порабощающем поцелуе, ловко завладевая моим ртом, но достаточно аккуратно, чтобы не поранить клыками. Голова вновь закружилась, мысли улетучились, как и желание думать, или переживать из-за того, кто именно меня ласкает, и в чьих когтистых руках я медленно сгораю.
Но все мгновенно поменялось, когда длинные пальцы без подготовки вошли в меня, вынудив выгнуть спину и закричать от ослепляющей боли. Крик потонул в еще более глубоком поцелуе, а заструившиеся по щекам слезы, смахнули в нежном жесте, так не вяжущемся с тем подавляющим голодом и жаждой, с которыми меня обнимали и целовали, не давая даже нормально вздохнуть.
Кислорода оказалось совсем немного, отчего даже стонать я больше не могла, понимая, что задыхаюсь. Сознание затуманилось и лишь в следующее мгновение мне позволили глотнуть воздуха. Всего два вздоха и к моим губам насильно прижимают руку, с которой на губы заструилось что-то соленое и горячее, с металлическим привкусом. До затуманенного разума не сразу дошло, что это, а когда поняла, стала отчаянно отворачивать голову и сжимать губы, но сколько-то крови из раны на его запястье все равно попало в рот, вызывая тошноту.
— Глотай! — яростно прошипел Ян, насильно раскрывая мою челюсть. — Иначе я могу порвать тебя… — добавил он с трудом. Слова давались ему сложно, как и терпение, судя по напряженному телу и опаляющему, учащенному дыханию.
