— Меня не было всего день, — засмеялась я. — Это не так уж и много.
— Да, меня этот момент тоже занимает, что день ощущается, как полноценная неделя.
— Вам просто было неприятно одному развлекать гостей, — фыркнула я весело, впервые за последние сутки искренне почувствовав веселье. И плевать, что меня нарочито нагло обольщают, что даже не пытаются этого скрывать.
Костас хитро улыбнулся, вновь окинул меня взглядом и с загадочной улыбкой протянул:
— Подарите мне последний танец, сударыня? Прежде чем вновь оставите меня на безжалостное съедение аристократии?
— Разве я могу отказать после подобного? — с веселой иронией улыбнулась я. — Последнее желание приговоренных обычно принято исполнять.
— Тогда, по всей видимости, я явно загадал не то желание и заметно продешевил, — с откровенным намеком и усмешкой произнес король. Поднялся сам, помог подняться мне, привлекая к нам всеобщее внимание, как танцующих, так и музыкантов, что моментально прекратили играть.
Король неторопливо повел меня в центр зала, который при нашем приближении стали освобождать, оставляя достаточно места для танца. Среди зрителей, что создали живое кольцо, я заметила и Ванессу. Она была удивительно хороша сегодня, в нежном, струящемся платье, которое идеально подчеркивало белизну кожи и оттеняло рыжие локоны. На нее смотрели десятки мужчин, на которых она не обращала ни малейшего внимания. Сама же Ванесса всеми силами старалась привлечь внимание того, ради кого так наряжалась. Того, кто почти весь вечер провел со своей законной супругой, а сейчас ведет ее на танец. Тот, кто сейчас смотрел лишь на меня.
Костас встал в стойку, обхватил мою ладонь одной рукой, вторую положил на мою талию и мягко улыбнулся, прежде чем зазвучали первые аккорды вальса. Честно признаюсь: я никогда не любила танцевать. Не любила и не умела. Ни в прошлой жизни, ни в этой, когда, несмотря на мою нелюбовь, меня вынудили изучить все танцы этой эпохи и мира. И получать удовольствия от танца я так и не научилась. До того момента, пока мне в пару не попал Костас…
Он вел мягко, уверенно и осторожно. Смотря мне в глаза и улыбаясь доброй, искренней и восторженной улыбкой, он неторопливо и чувственно вел меня в танце, пока я ловила себя на мысли, что улыбаюсь ему в ответ. Я просто отпустила ситуацию, полностью доверившись мужчине, и не прогадала, едва ли не счастливо смеясь, при резких па и поворотах. Впервые за несколько дней… месяцев мне искренне захотелось смеяться.
— Ты удивительная… — услышала я сказанное тихо, только для меня. И мне захотелось поверить. Однако волшебство момента исчезло. Как жаль…
Танец подошел к концу, а король остановился, но все еще держал в своих объятьях, не обращая внимая на аплодисменты зрителей. Он не отрывал взгляда от моего лица, а затем стал наклоняться ближе. Почти у своих губ я услышала шепот:
— Позволишь?
А я позволила… Но вместо искреннего желания, а ощущала досаду и очередное разочарование, ведь, несмотря на все красивые слова и иллюзию выбора, король просто не оставил мне шанса на отказ, учитывая недавнее представление, танец и недвусмысленный намек на поцелуй, после которого мой отказ был просто невозможен. Дать выбор, без выбора… как это… по-мужски.
Я позволяла королю целовать себя и сжимать в крепких объятьях… Я заставляла себя отвечать на поцелуй и делать вид, что сама наслаждаюсь моментом, хотя на деле мне захотелось сплюнуть появившуюся горечь во рту. Захотелось отстраниться, влепить пощечину, убежать к себе и основательно помыться с мылом. Возможно и рот, тоже.
Я вытерпела даже то, что в своем порыве король явно заигрывался больше допустимого, бессовестно пользуясь возможностью. Я же… принимая правила игры, отстранилась, едва скрывая желание утереться, смущенно улыбнулась, пряча злобный оскал, и выразительно покраснела, окидывая умиленных гостей взглядом, словно была смущена порывом супруга. На деле краснела от очередной порции гнева и разочарования. Но подавила это, продолжая отыгрывать необходимую роль.
Сделала изящный реверанс в ответ на поклон короля, в благодарность за танец, а после вытерпела и поцелуй в руку, которую отчаянно хотелось отдернуть.
— Благодарю за подаренное удовольствие, — наконец, отпуская меня, с улыбкой и слегка осоловевшим от страсти взглядом произнес Костас.
— Взаимно, — пропела я, надеясь, что мою натянутую улыбку отнесут к смущению. Затем спешно попрощалась, окинула взглядом двух конвоиров из гвардейцев и, не оглядываясь, поспешила на выход, мысленно убеждая себя, что не имею права срываться на бег! Хотя очень хочется…
У моих покоев меня поджидал неожиданный, оттого неприятный сюрприз. Мои двери караулил мужчина отдаленно знакомый, но при ближайшем рассмотрении узнала в тщательно скрывающем нервозность мужчине управляющего дворцом.
Его появление выбило из колеи, ведь по всем вопросам управления дворцом и организации я отдала указание обращаться к Ванессе, ибо данные вопросы меня совершенно не интересовали. Да и что уж говорить: после истории с Милой, я старалась с той семейкой, что с Мариссой, что с Жаном Беристо не перекликаться. Но вот он тут… И то, что меня заранее не предупредили о визите… Это породило любопытство.
— Ваше величество, — наклонился Беристо в безупречном поклоне передо мной.
— Господин Беристо, — коротко и сухо поприветствовала я мужчину, позволяя тому выпрямиться и посмотреть мне в лицо. — Что привело вас к моим дверям в такое позднее время?
— Я бы очень хотел поговорить с вами, миледи, — произнес он размеренно и спокойно, но в глубине зрачка я заметила тревогу. За годы обучения Ян смог меня слегка натаскать на понимание языка тела, потому заметила слегка подрагивающие кончики пальцев на ладонях, что мужчина старался прятать от чужих глаз, идеально прямую осанку, но напряженные плечи более необходимого, и мечущийся взгляд с меня, за мою спину, словно мужчина боится кого-то увидеть за ней. Все это выдавало то, как мужчина сейчас нервничает. — Это важно, — добавил он негромко, но выразительно, что окончательно разрушило все сомнения.
— Идемте в мой кабинет, — отдала я короткий приказ и прошла мимо своих покоев. Удивительное дело: считается недопустимым, чтобы женщина приглашала мужчину в свои покои, даже если этот мужчина — наемный работник. Но все кардинально меняется, когда дело доходит до кабинета…
Спустя пять минут я садилась за широкий стол, напряженно разглядывая, как управляющий закрывает дверь перед моими стражниками.
— Я слушаю, — не размениваясь на вежливость, холодно посмотрела я на мужчину, который, несмотря на довольно приятную и располагающую внешность, симпатий у меня не вызывал.
— Я хотел поговорить о… о вашей исчезнувшей служанке. Миле, — произнес он напряженно, замерев напротив моего стола со сложенными за спину руками.
— Ваша тревога за персонал похвальна, однако вынуждена разочаровать: ее поиски пока не увенчались успехом, — отозвалась я еще холоднее, чем прежде.
