Герцог Этьенский уже готов был оставить кабинет, чтобы заняться другими делами, когда на его стол со шлепком рухнул белоснежный конверт.
– Лорд де Виньо не мог так быстро ответить, – пробормотал мужчина, сломав печать, на которую даже внимания не обратил.
И потому так сильно поразило его содержание письма.
«Лорд Этьен!
Я благодарен за вашу заботу о моей дорогой племяннице. Очень жаль, что ее судьба оказалась так коротка. Однако я вынужден настаивать, чтобы ее тело и все ее вещи были в скорейшем времени доставлены в мое поместье.
Я знаю, что нынче выезд из ваших земель закрыт, однако уверен, что вы найдете выход из этой ситуации. Мы позаботимся о том, чтобы все традиции семьи были соблюдены, а для Мелани нашлось место в семейном склепе.
Всегда ваш друг,
лорд И.Г.»
Роналд удивился настоятельному тону подобной просьбы. От лорда Гаспена ничего не было слышно больше года. А теперь он вспомнил о семейных традициях и о том, что является кровным родственником дочери своей сестры. Поразительно!
Но насколько бы герцога Этьенского ни удивляло это, он должен был выполнить просьбу. Просто потому, что семья святее всего святого.
– Глава 3 –
Алина Невская/ Леди Этьен
Магия давалась отвратительно. Кроме призыва огонька и заклинания телекинеза, у меня ничего не получалось. И не сказать, что я замахнулась на что-то нереальное по типу телепортации или превращения металла в золото. Нет! Но даже элементарные чары защитного тоненького барьера не складывались.
Конечно, хотелось надеяться, что мне они не пригодятся, однако воспоминания о том, как погибла Пифаль, подстегнули меня обратиться именно к этой стороне магии.
И ведь даже индовир не до конца выветрился. Я его все еще чувствовала в своем теле. Да, энергии, способной излечивать любые болезни и давать возможность колдовать, становилось с каждым днем все меньше. Но пока я еще обладала минимальным запасом для обучения.
– Да чтоб тебя! – в сердцах выдохнула я, когда раз в тридцатый магия не сложилась в защитный купол, а просто лопнула с тихим шелестом. Я психанула, захлопнув книгу, которая все это время была для меня единственным наставником, и зажмурилась.
Помассировала пальцами виски и шумно втянула воздух через ноздри. Нужно было вернуться к книгам о богах, поискать истории о том, как кто-то когда-то заключал с ними сделки и во что это по итогу могло превратиться уже для меня. Но я просто не могла себя заставить. Стоило только протянуть руку к нужной литературе, как перед внутренним взором появлялась Рамет, а меня бросало в холодную дрожь.
– Ваша светлость? – в дверь постучали, а потом в образовавшуюся щелочку заглянула Лана. – Вы очень заняты?
Я предупреждала камеристку, что планирую заниматься магией. В прошлый раз, когда ей в лоб чуть не прилетела одна из книжек, девушка боялась моих занятий как огня и предпочитала на их время ретироваться на безопасное расстояние.
– Нет, – я отмахнулась. – Можешь войти.
– Вам тут письма пришли, – отчиталась Лана, прошмыгнув в спальню. – Вот.
Служанка протянула мне несколько аккуратных белоснежных прямоугольников с разноцветными печатями.
– Спасибо, – я благодарно улыбнулась. – Не уходи, возможно, нужно будет отправить ответы.
Да, заклинание по отравлению посланий оказалось где-то на парочку уровней проще, чем телепортация. Так что в его сторону я даже не смотрела, решив, что не такие уж и секретные послания пишу, чтобы шифроваться от возможного прочитывания.
Вскрыв первый конверт и пробежав взглядом по содержанию записки, улыбнулась. Писал барон Шант. Он очень ярко и красочно благодарил меня за ту помощь, что я ему предоставила. Колдун из деревушки Гулкен уже добрался до его земель и приступил к изучению почвы. Как писал барон, Орек не давал никаких обещаний, но даже появление нового довольно умелого колдуна радовало мужчину.
Я отложила это письмо и быстро написала ответ в несколько строк. О том, что рада быть полезна и, конечно же, надеюсь на скорое решение проблемы.
Печати у меня все еще не было, так что расплавленный сургуч я опять прибила массивным кулоном, доставшимся от Адель.
Второе письмо оказалось от леди Маргмери.
«Леди Адель!
Спешу сообщить вам, что в скором времени в резиденции барона Акиамы будет устроен прием. Уверена, приглашение барона уже на пути к вам.
Я бы хотела напомнить о нашей договоренности. Я со своими дочерями буду там присутствовать.
Следующие поставки с зерном, к сожалению, задерживаются. Указ на запрет пересечения границ я обойти не в силах. Надеюсь, что это никоим образом не отразится на нашей дружбе.
Также выражаю вам уважение и восхищение. Слухи о том, что вы приложили все свои силы дабы остановить распространение алой смерти, уже достигли и моих земель.
С великой дружбой,
вдовствующая графиня леди Маргмери».
Приглашение от барона Акиамы и его супруги оказалось в следующем конверте, леди Маргмери оказалась права. Так что ответ я написала и для нее. Уверила, что прекрасно помню о нашем договоре и сделаю все возможное, если указ короны будет снят до проведения приема.
В последнем я сомневалась. Король будто наказывал герцога и его людей за какие-то провинности. Закрытие границ было и обоснованным, и все же наказанием для всех. Особенно больнее всего по населению били резко прекратившиеся поставки товаров и продуктов, которые на этих землях не производились.
– Это письмо для барона Шанта, – распорядилась я, протягивая конверты Лане. – А это для леди Маргмери.
– Поняла, ваша светлость.
Я взяла в руки последний нераспечатанный конверт. И последнее письмо, как назло, стало самым неприятным. Потому что писал мне не кто иной, как лорд де Виньо.
Честно говоря, я готова была отправить его в импровизированный черный список еще после первого послания. Так в открытую предлагать убить герцога… надо быть или дураком, или самоуверенным дураком.
«Леди Флемур!» – уже от одной этой строчки меня передернуло.
Какое бы негодование ни вызывал во мне тот факт, что без меня меня женили, но это еще можно было принять. В отличие от навязанного родства с монстром, который носил корону.
Отец Адель не вызывал у меня ничего, кроме недоумения и злости. Так не любить своих людей. Так над ними измываться. Это же каким деспотом надо быть?!
А брат Мелани тем временем продолжал излагать свои мысли на бумаге.
«Мне сообщили о смерти моей дражайшей сестры. Я в отчаянии и горе. Не могу найти утешения. И призываю вас взглянуть на человека, за которым вы по воле судьбы оказались замужем.
