– Она раньше другой была Слав, красивая, веселая, за ней парни толпами ходили. Мне иногда даже обидно было, что у меня не так, но это по юности было.
– Мам, – я глубоко вдохнул, стараясь не злиться и найти необходимые и убедительные аргументы, – нет больше того человека, совсем нет. При ее стаже потребления и объемах там уже необратимые изменения в головном мозге и деградация личности. Нейронные связи отмирают, моральные границы разрушаются и ничего не остается от того человека от той личности которую ты когда-то знала.
– Я понимаю, о чем ты говоришь и понимаю, что ты прав, но какая-то моя часть продолжает ее жалеть, – произнесла Люба, поднимаясь из-за стола и убирая свою чашку в раковину.
– Мам, – я подошел к ней, беря ее руки в свои, заставляя повернуться, – ну это не тот человек, из-за которого тебе надо переживать.
– Я знаю.
– Она ни о тебе, ни обо мне не переживает. Оставь ее в покое. Хочешь, я дам ей денег, чтобы она убралась отсюда подальше?
– Если и уедет то ненадолго, ее с работы уволили, теперь, как деньги закончатся, будет приходить просить.
– Дам побольше, пусть упьется, – произнес, сжимая ее теплые руки, понимая, что если бы не она, то я ни копейки Оксане не дал бы. Но спокойствие матери для меня было важнее любых принципов.
***
Когда я приехала в офис, Усманова еще не было на месте. Уже привычный стаканчик кофе из автомата по пути в курилку и сигарета, и можно было приниматься за работу. День был напряженный, но продуктивный, мы с Варварой заканчивали править последние на сегодня отчеты, когда на пороге кабинета появился Усманов. С цветами. И подойдя ближе, опустил этот дорогущий веник мне на стол. Бросила оценивающий взгляд на букет, потом на Усманова.
– Сначала ужин, теперь цветы. Что я должна за это сделать? Сразу в койку или пока просто отсосать? – Варвара на этих моих словах внезапно подавилась кофе, и закашливаясь, сдавленно извиняясь, выбежала из кабинета, я не поняла, это от кофе или от смеха. Вот, уже люди страдают от его настойчивости. Не бережет он сотрудников, так работать будет не с кем.
– Оба варианта звучат одинаково заманчиво, даже не знаю что выбрать, – дополняю очередную папку распечатанными бумагами и, обойдя стол, «вручаю» ее Усманову, легким хлопком впечатывая ее ему в грудь.
– Прежде чем спускать штаны, подпишите Вячеслав Викторович, – улыбка на его губах становится шире. И он делает шаг, прижимая меня к столу, одновременно перекрывая пути отхода упираясь левой ладонью в край стола, а правой нашаривая ручку и открывая папку. Заставляя при этом почувствовать тепло и напор его тела. Ощущения ожидаемо пробуждают инстинкты, сплетая искусную горячую паутину желания. Как же мы не любим отказов Вячеслав Викторович.
– Подпись ставить тут? – глупая уловка, чтобы повернула голову, дабы близость стала еще более дурманящей.
– Там галочки стоят, не промахнешься, – произношу, усмехаясь, смотря через его плечо в стену, но он переступает, будто для удобства меняя положение, при этом почти впечатывая меня в свое тело. Томительное искушение будто повисает в воздухе под шорох бумаг, которые он перекладывает, ставя подпись. Очень легко поддаться, я уверена, что даже получу от этого наслаждение, но я тут не за этим, поэтому прикрываю на секунду глаза стараясь вернуть себя к рациональности. Папка захлопнута, а ручка небрежно отброшена на стол. Я делаю попытку отбросить его руку и вернуться на свое место. Но меня перехватывают, уже жестче вжимая в край стола.
– Ты переходишь границу Усманов, – его пальцы ложатся на мою обнаженную кожу шеи, и немеющее удовольствие прокатывается по позвоночнику, рассыпаясь, расползаясь по всему телу.
– У меня их нет, – улыбка хищника скользит тенью по его лицу, за секунду до момента, когда его губы впиваются в мои, нападая, беря в плен и моя очередная попытка его оттолкнуть, терпит провал, перехват моих рук, рывок и, углубляя поцелуй, выбивает последний воздух из моих легких. Укус его губы как выражение протеста и тут же ответный, доказывая, что проиграла, пробуждая животную жажду, которая ударяет вниз живота сладкой болью, требовательной и горячей. Ладонями по его груди, выше по плечам, шее, обхватывая голову, зарываясь пальцами в короткие волосы, прижимая ближе, теснее заставляя кровь кипеть. Запах его парфюма въедался, отпечатываясь в сознании вызывая чувство опьянения, руки, скользнувшие под мою блузу, обжигали прикосновениями кожу, так же как и сбившиеся дыхание друг друга.
– Ой, извините, – внезапно долетевшее до слуха и глухой щелчок закрывающейся двери кабинета, спускает с небес на землю, разрывая дурман. Варвара, блин. Делаю попытку отстраниться и Усманов на этот раз отпускает. Лукавый блеск в глазах откровенно говорит о том, что он удовлетворен результатом, если и не получил то что хотел, то теперь точно уверен что чуть позже точно прозвучит ожидаемое «да».
– Золото или платина? Что предпочитаешь? – брезгливо кривлюсь. Еще до конца не уняв вскипевший в венах огонь.
– Предпочитаю свободный от твоего присутствия кабинет. Можешь устроить?
– Тогда сама определишься, – и удовлетворенно улыбаясь, он выходит из кабинета. Твою ж мать Оль, ладно этот кобель, но ты-то куда, тяжело выдохнув, возвращаюсь на свое место, пытаясь собрать в кучу разбежавшиеся мысли и вспомнить, что я вообще делала до прихода Усманова.
– Ольга Владимировна, вам кофе принести, – Варвара осторожно входит в кабинет, осматриваясь по сторонам.
– Нет спасибо, – не хватало еще, что бы она мне кофе таскала, у самой руки, ноги есть, могу дойти до автомата или в местное кафе сходить. Взглянув на часы, с удивлением обнаруживаю, что стрелка давно перевалила за восемь. – Иди домой, я тут сама все доделаю.
Выйдя из офиса, набираю Светке, она давно меня зовет к себе, а сегодня сам Бог велел.
– А давай я тебе раскину? – произносит подруга, тасуя колоду таро пока я нарезаю сыр. Скептически кошусь в ее сторону. Не только у мужиков бывает кризис среднего возраста, вон мою подругу тоже посетил. Правда он выражается у нее видимо не в количестве любовников, а в странных увлечениях.
– О нет.
– Ну, давай. На мужика. Ну, Оль, ну интересно же, – не стоило ей про Усманова рассказывать, это я под количеством эмоций сглупила. Теперь не уймется.
– Ладно, – откладываю в сторону нож и вытираю об полотенце руки. – Что делать? Говори.
– Представь его и сдвинь карты мизинцем левой руки к себе, – я сдвигаю колоду и Светка вытаскивает три карты, пока я открываю вино и разливаю по бокалам.
– Не простой он человек, как статусно, так и для тебя конкретно. Пустая карта, Оль.
– Что это значит? – я заглядываю чисто из любопытства, но вижу лишь странные картинки, и одну карту без картинки, мне они ничего не говорят.
– Что его появление в твоей жизни было неотвратимо. Это, то, что было запланировано свыше, и как бы ни сложились обстоятельства, вы бы все равно встретились рано или поздно. Судьба. Карта означает большую важность ситуации для тебя, эта встреча очень сильно изменит твою жизнь и судя по соседним картам в хорошую сторону. Только… – Светка выкладывает еще карты из колоды на стол и внезапно замолкает.
