– Красиво, – внезапно произнесла Вика, заметив в одном из скверов украшенную ёлку. Включив поворотник, паркуюсь у входа в сквер. Зачем? Да фиг его знает. Почему бы и нет? Всё равно уже не высплюсь, плюс-минус двадцать минут роли не сыграют.
– Пойдем поближе рассмотрим, – предлагаю и улыбаюсь, замечая её растерянность. Выхожу из машины и, открыв дверь с её стороны, протягиваю руку.
– Ты устал, зачем? – снова эта неуверенность.
– Ты тоже устала, но на пятнадцать минут прогулки, думаю, нас хватит, – она робко улыбается, и мы идем по заснеженной тропинке сквера, рассматривая иллюминацию, снежный городок и огромную ёлку, сверкающую огнями.
– На горку пойдем кататься?
– Что? – её глаза становятся, как два блюдца. – Я, наверное, со школы на них не забиралась.
– Пошли, – тяну её за руку в сторону самой большой.
– Демид, нет! Она сильно большая, я боюсь.
– Не будь трусихой, поднимайся, – прихватив большую картонку, мы забираемся по ледяным ступенькам наверх.
– Может, ты один прокатишься?
– Нет, садись и не бойся, – мы скатываемся вниз. Вика сначала визжит от страха, вцепившись в мою руку, а потом заливается смехом. Помогаю ей подняться, и зависаю, глядя в её глаза, полные восторга, наполненные искренней неприкрытой радостью. Мне нравиться, когда она смеется…
– Пошли, тут ещё около шести непокоренных горок.
– Ты с ума сошёл.
– На прошлый новый год мы со Стасом и Андрюхой тормознули таксиста у похожего сквера и пошли пьяные кататься на горках. Катаемся, значит, ржём, как кони. Тут бабка одна мимо идёт, давай нам замечание делать, что взрослые мужики на детскую горку залезли. А нам пофигу было, что уже под ср*ку лет. Весело, да и ладно. Стас, вообще, хотел эту бабку затащить, и тоже с горки прокатить, чтобы молодость вспомнила.
– Прокатил?
– Не, бабка убежала, – мы смеемся и забираемся на очередную горку. Она меньше размером, но Вике нравится. Не знаю, сколько проходит времени, но мы опробовали все горки, даже те, которые были построены для совсем маленьких детей, по несколько раз. Вика смеётся, лежа на снегу. Я поднимаюсь первый и протягиваю ей руку.
– Демид, у меня попа замерзла, – произносит она сквозь смех.
– Поехали домой, будем твою попу в ванной отогревать, – отряхнувшись от снега, идём к машине.
На часах половина девятого утра, Вика после душа заснула на диване, а я, выйдя из ванной, прикрыл дверь на кухне и набрал Романыча.
– Слушаю, – раздался в трубке полусонный голос.
– Петь, меня с утра не будет. Если вопросы будут, разрулишь сам? Я после обеда подъеду.
– Да. Можешь раньше шести не появляться. Там текучка, а в шесть встреча назначена.
– Всё, понял. Спасибо, – включил на телефоне будильник, натянул боксеры и завалился на диван рядом с Викой, накрыв нас двоих пледом. Не знаю, почему, но спальня с удобной кроватью нами который день игнорировалась.
***
– У меня в шесть встреча, поэтому будь готова к пяти. Я подъеду, отвезу тебя на работу, – проговорил Демид, обуваясь в коридоре.
– Может, я просто такси вызову? Зачем тебе ездить туда-обратно? Работай спокойно.
– Только сообщением мне тогда скинешь номер машины. С замком, смотри, ставишь вот в это положение, – Демид повернул ручку на двери, – и просто захлопываешь.
– Хорошо. Поняла.
Проводив Демида, я вычистила за Басей лоток, почистила ванну, вымыла пол в коридоре и протерла всю обувь на полке. Должен же быть от меня хоть какой-то толк. Я хотела быть полезной хоть чем-то. Демид сам не понимает, сколько мне всего дает: свою помощь, поддержку, заботу и ощущение радости и праздника, которое я не испытывала уже настолько давно, что и забыла, какого это – искренне радоваться. Вчера этими горками он не просто вырвал меня из приступа самобичевания, он встряхнул меня. Конечно, я понимаю, что это просто кусочек сказки, иллюзии, но отчего-то стало легче дышать. В четыре часа, я собралась и, вызвав такси, отправилась на работу, едва не забыв отправить Демиду сообщение с номером машины.
В двенадцать забежав в гримерную передохнуть и подправить макияж, я обнаружила три пропущенных звонка от Демида. Вышла в коридор и набрала его номер.
– До которого часа сегодня? – раздалось в трубке после пары гудков.
– В два заканчиваю.
– Буду ждать у выхода.
– Хорошо, – он больше ничего не сказал, и в ответ раздались короткие гудки.
На улицу я вышла без десяти два и, вынув из кармана пачку сигарет, закурила. Сегодняшняя ночь была ничем не примечательной, что меня несказанно порадовало. Клиенты тихие, спокойные, Ира тоже особо не кричала ни на кого. Как только знакомая БМВ притормозила возле меня, я выбросила недокуренную сигарету в урну и села в машину. Мы не спеша ехали по ночному городу в полнейшей тишине. Демид молчал, и даже радио было выключено. Воцарившееся молчание непривычно давило.
– Что-то случилось? – аккуратно поинтересовалась, видя хмурое выражение на лице Демида.
– День тяжёлый, – он ответил, не повернув головы, и всё так же крепко сжимая руками руль. Дальше задавать вопросы я не стала. Я ему никто, чтобы лезть в его жизнь…
***
Почти две недели Вика живёт в моей квартире, а у меня сегодня возникло такое ощущение, словно мы уже лет пять как женаты, и меня это знатно напрягло.
Не стоит забывать, что она просто девка. Да, с трудностями и проблемами, нуждающаяся в помощи, но не более того. Только, чёрт возьми, я ведь привязывался к ней, и это надо было признать. Мне нравилось, что, придя домой, был готов ужин, вымыта посуда, загружена стиральная машинка и прочие бытовые мелочи. Такими темпами я скоро буду наслаждаться тем, что она сопит под моим боком. И ведь, с*ка, сам во всё это влез!
Приехав в офис, почти сразу набрал номер Федора Николаевича, нашего юриста. Он занимался делами Виктории по моей просьбе.
– Добрый вечер Демид Альбертович! – раздалось в трубке спустя пару гудков.
– Добрый вечер! Федор Николаевич, есть какие-то подвижки по делу Карецкой?
– Да. Как я и предполагал, клиника, которая давала займ, после смерти Карецкой Марии Ивановны ни разу за пять лет не проводила перерасчет, хотя этот пункт в договоре был указан.
– И что это дает нам?
– Обоснование для подачи иска. Скажу больше, Демид Альбертович, в этом случае я уверен на 99%, что мы выиграем дело. Я составил уже письмо с претензиями на имя руководства клиники и предложение о мирном урегулировании конфликта, если вы даете добро, то я его отправляю.
– Что указано в предложении?
– Конечно же, снятие всех долговых обязательств с Карецкой Виктории Валентиновны, без дальнейших претензий в её сторону.
