Мама встречала нас в холле. Поприветствовав, она попросила меня оставить её с Миркой на пару минут в её кабинете. Не знаю, о чём они разговаривали, но после этого Мира вышла более спокойной.
− Оставишь сумку маме? Я пойду прогуляюсь, – поцеловав меня в щёку, пошла к выходу.
− Что решили? Я не против забрать её к себе. Главное, чтобы она была к этому готова и не бегала туда-сюда.
− Да, я знаю, только это не про нашу Миру. Характера не хватит пойти против отца, потому и отговорила её пока.
− Мам…
− Дём, если бы я знала, что она сможет жить отдельно, то уже давно бы ей квартиру сняла. Но она − не ты. Она… как же помягче сказать…
− На всём готовом она жить привыкла, мам, это я знаю. Но когда-нибудь ей придется выпорхнуть из-под вашего крыла. Или вы планируете её просто замуж выдать? Так сказать, из рук в руки, – в кармане снова зазвонил телефон, и я переключил его на беззвучный режим.
− Как получится. Я ничего загадывать не хочу.
− Что опять у отца за заскоки? Чего он бесится?
− У него на работе активно отправляют старый состав на пенсию. Так сказать, обновляют штат. Вот он и волнуется. Кто собирается уходить, протеже своих продвигают: детей, внуков, племянников, Он всё на Мирку надеялся, но, как видишь, не очень-то выходит.
− Ясно. Крышей двинулся.
− Демид!
− Ладно, мам. Я поеду. Если что, звони. Приеду, заберу к себе её.
− Хорошо, – попрощавшись с мамой, вышел из клиники. Почти сразу вытащил из кармана телефон, который уже минут двадцать надрывался от звонков.
− Слушаю, Кир!
− Ты дома?
− Нет, сейчас ещё в офис заскочу, а потом − домой. А что?
− Я до Вики дозвониться не могу. Она должна была к четырём подъехать на репетицию мартовского шоу, но её до сих пор нет.
− Блин, это я просил её меня дождаться. Прости.
− Она вообще трубку не берёт, понимаешь? Я ей с трёх часов звоню.
− Кирюш, что за паника? Может, она в душе или забыла звук на телефоне включить.
− Съезди, пожалуйста, сначала домой.
− Ки-ир, – протянул я, намекая, что она зря переживает.
− Дём, после нашего вчерашнего с ней разговора мне как-то не спокойно.
− И о чём был разговор?
− Не суть, просто найди её сейчас.
− Ладно. Перезвоню, – приплыли, называется. Так и хотелось сказать вслух голосом из телевизора: «Тайны. Интриги. Расследования». Но уже спустя пару минут смеяться над волнением Киры мне расхотелось напрочь. Набирая без остановки номер Вики немереное количество раз, в ответ я слышал лишь длинные изматывающие мою нервную систему гудки, которые давили во мне последние остатки терпения и спокойствия.
***
Вода, как тёплое облако, обволакивала моё тело. Веки смыкались, даря такое необходимое мне спокойствие. Даже внутренняя опустошенность становилась какой-то эфемерной и далекой, не имеющей ко мне больше никакого отношения. Сейчас мне хотелось лишь одного: быстрей заснуть…
− Ты чего натворила? – голос Демида прозвучал отчетливо, но я слышала его словно через толстую стену. − Дура! – кто-то меня тряс за плечи, пытаясь разбудить, но я не хотела просыпаться, и сил, чтобы оттолкнуть назойливые руки, не было. − Вика, какого хрена? – снова раздался такой родной голос Демида, но уже более отчетливей. − Зачем? Ну же, приходи в себя, – веки были словно из свинца, но приоткрыв на пару секунд глаза, я, и правда, увидела Демида. Он вытащил пробку в ванной и с молниеносной скоростью достал аптечку, затянул жгут и начал перебинтовывать мне руку. Держать глаза открытыми было очень тяжело. Мне так хотелось спать, и я снова сомкнула веки.
− Андрюх… да… это срочно, мать твою. Вика вены вскрыла… Да, перетянул… Хорошо… Сейчас буду… – какие-то отрывочные фразы доносились до меня, но я не совсем понимала их смысл. – Всё, поднимайся, моя хорошая, давай… − он содрал с моего тела мокрый шёлковый халат, надел на меня свою футболку и завернул в махровую простынь, словно ребёнка. Это было последнее, что осталось в моей памяти.
***
У меня тряслись не только руки, у меня ноги подкашивались, пока я, перепрыгивая через ступеньку, бежал вниз к машине с Викой на руках.
Я давил на газ, как сумасшедший, не обращая внимания ни на скоростной режим, ни на светофоры. Сжимая вспотевшими ладонями руль, думал только об одном: успеть, только бы успеть. Перед глазами всё ещё стояла собственная ванна, наполненная кроваво-красной водой и лежащая в ней без сознания Вика. Остановил машину у самого крыльца клиники. У входа уже стоял Андрей и, видимо, кто-то из персонала. Они забрали её из моих рук, и Андрей, отпихнув меня от каталки, отдавал какие-то распоряжения. Я смотрел на происходящее и не мог поверить в случившееся. Словно дурной сон.
− Дём, Демид, ты слышишь меня? – Андрей до боли сжал моё плечо.
− Что?
− Машину перепаркуй, говорю, и ко мне в кабинет.
***
− Держи, – Андрей вынул из шкафа футболку и протянул мне. Я даже не сразу понял для чего. Только, взглянув на себя, увидел, что под наброшенной наспех курткой ничего не было.
− Спасибо, – натянул на себя футболку Андрея и снова сел на стул, от бессилия потирая лицо ладонями.
− Это та девушка, с которой ты жил в последнее время? – спрашивать, откуда Андрюха знает об этом, сил не было. Лишь мог предположить, что Франц рассказал.
− Да.
− Что случилось?
− Не знаю… Не знаю, Андрюх. Всё было нормально, когда я уходил из квартиры. Меня не было дома всего часа два. Что могло за это время случиться, я не знаю. Даже представить себе не могу.
− Ладно, разберёмся, – вздохнул Андрей. − Езжай домой, до утра всё равно ничего не узнаем. Сейчас о ней позаботятся, а завтра отправлю к ней Юлию Константиновну, нашего психотерапевта.
− Андрюх, позвони мне, как только она в себя придёт.
− Она проспит до утра, не волнуйся.
Путь домой прошёл, как в тумане. Меня словно выхватили из жизненного потока за шкирку и отсадили в сторону. Я никак не мог повлиять на события, мне оставалось лишь ждать. Я даже не помню уже, что отвечал Петру, когда тот звонил, а ведь это было всего минут двадцать назад. Зайдя в квартиру, я долго стоял в дверном проёме, смотря на окровавленную ванну. Сколько таких случаев я видел, работая в органах, не счесть. Сколько раз видел трупы, плавающие в воде, лежащие на асфальте или расчлененные и сложенные по пакетам. Даже тогда во мне ничего не дергалось, не звенело, словно порванная струна. А сейчас едва не скрипел зубами, сдерживая нервную дрожь, проходящую через всё тело.
